В пьесе «Чрезвычайное происшествие» психоаналитик Гельмут Кайзер рассказывает историю о жене, которая посещает терапевта и умоляет помочь ее мужу, психиатру, находящемуся в глубочайшей депрессии и готовому убить себя. Терапевт отвечает, что, конечно же, он был бы рад помочь, и предлагает ее мужу позвонить, с тем чтобы назначить встречу. Женщина отвечает, что в этом и кроется проблема: ее муж отрицает свою депрессию и отказывается обращаться за помощью. Терапевт поставлен в тупик. Он говорит женщине, что даже не представляет, как он сможет помочь кому-либо, кто не хочет посоветоваться с ним.
Женщина объясняет свой план. Она убеждает психиатра консультировать ее мужа, притворяясь его пациентом, и постепенно, по мере их встреч, найти способ излечить его.
Эта и другие истории вместе с моим клиническим опытом составили замысел моего романа «Когда Ницше пла-кал», в котором Фридрих Ницше и Иозеф Брейер одновременно (и тайком) стали терапевтами и пациентами друг для друга.
Я убежден, что помощь, полученная от пациентов, является общим местом для всех терапевтов. Юнг часто говорил о возрастающей силе раненого целителя. Он даже заявлял, что терапия работает лучше всего, когда пациент приносит совершенный целебный бальзам для раны терапевта, и что если терапевт не изменится, то и пациент не сможет измениться. Наверное, раненые целители более действенны потому, что способны сопереживать ранам пациента; наверное, из-за этого они глубже и с большей личной вовлеченностью принимают участие в целительном процессе.
Я знаю, что не раз начинал терапевтический сеанс, испытывая тревогу, а заканчивал его, чувствуя себя значительно лучше, даже не уделяя какого-либо внимания своему внутреннему состоянию. Я думаю, что помощь приходила ко мне по разным каналам. Иногда это результат плодотворной работы, и я чувствовал себя лучше благодаря использованию моих способностей и опыта с целью помочь другому. Иногда это следует за выходом из себя и вовлечением в контакт с другим. Близкое взаимодействие всегда оказывает благотворное влияние.
Особенно часто я сталкивался с этим феноменом в процессе групповой терапии. Много раз я начинал сеансы терапевтических групп, ощущая беспокойство из-за какой-либо личной проблемы, и заканчивал встречу, чувствуя значительное облегчение. Исцеляющая обстановка хорошей терапевтической группы почти осязаема, и немало хорошего происходит, когда мы попадаем в ее ауру. Скотт Рутан, вы —
Дающийся групповой терапевт, однажды сравнил терапевтическую группу с мостом, построенным во время сражения. Хотя в процессе строительства возможны некоторые потери (то есть выпадения из группы), возведенный мост многим помогает попасть в лучшее место.
Все это побочные продукты того, как целители выполняют свою работу, периоды, когда целитель тайком получает кое-что от удачной терапии.
Иногда терапия целителя бывает более выражена и прозрачна. Даже несмотря на то, что пациент не призван лечить терапевта, бывают случаи, когда терапевт пребывает под бременем печалей, которые трудно утаить. Тяжелая утрата, наверное, наиболее распространенная печаль, и многие пациенты стремятся поддержать терапевта, перенесшего утрату, как это произошло в уже упоминаемом мною примере о реакции терапевтической группы на смерть моей матери. Я также помню всех моих индивидуальных пациентов, которые в то время по-человечески пытались подбодрить меня — и не только для того, чтобы я настроился на действенную терапию.
После выхода в свет «Палача любви» я получил отрицательный отзыв в «The New York Times Book Review», a затем, через неделю, положительную рецензию в ежедневном выпуске «New York Times». Некоторые мои пациенты оставили мне сообщения или же в начале следующего сеанса спросив меня, видел ли я положительный отзыв, сопереживали по поводу отрицательного. В другом случае, после
Особенно гадкого интервью в газете, одна пациентка напомнила мне, что в эту газету на следующий день следует заворачивать рыбу.
Гэрри Стэк Салливан, влиятельный американский теоретик психиатрии, известен тем, что однажды описал психотерапию как обсуждение личных проблем двух людей, один из которых более тревожный, чем другой. И если терапевт испытывает больший патологический страх, чем пациент, то он становится пациентом, а пациент — терапевтом. Более того, самолюбие пациента кардинальным образом поднимается, если он ощущает себя помощником терапевта. У меня было несколько возможностей помочь важным фигурам в моей жизни. В одном случае я сумел предложить утешение отчаявшемуся наставнику, а затем был призван помочь его сыну. В другом — я часто консультировал и подбадривал пожилого мужчину, который сам в прошлом был терапевтом, наблюдал его на протяжении длительной болезни и был удостоен чести находиться рядом с ним в момент смерти. Несмотря на выявление слабости моих старших наставников, этот опыт помог мне обогатить и укрепить себя.