Лет шестьдесят назад последний естествоиспы­татель отбросил сомнения и поверил в существование молекул. Но зародилась молекулярно-кинетическая теория значительно раньше. Некоторые даже считают, что она старше 2000 лет и ведет отсчет от Демокрита. Если же, как говорилось выше, за теорию считать соб­рание постулатов, следствия которых могут быть коли­чественно проверены на опыте, то началом эры моле­кулярно-кинетической теории является […]

Если бы прямые измерения движения молекул бы­ли возможны, то не нужна была бы молекулярно-кине­тическая теория. Это, кстати, относится и к любой об­ласти знания: как только появляется нужда во введе­нии в науку каких-то параметров, не поддающихся не­посредственной оценке, обязательно нужна теория. Су­мей мы измерить этот параметр непосредственно, мож­но было бы обойтись без теории и жить совершенно […]

Теперь мне хочется рассказать о том, как трудился Перрен. Готовясь писать эти строки, я отыскал работу Перрена, опубликованную в 1908 году во французских «Анналах физики и химии», и прочитал ее с огромным удовольствием и завистью. Хотел бы я заниматься на­учными исследованиями в то время или, вернее, не в то время, а в той творческой атмосфере. […]

Теория броуновского движения была создана Альбер­том Эйнштейном в том же году, в котором была опуб­ликована его первая статья по теории относительности. В качестве образа модели явления, которую обсчитал (прошу прощения — это научный жаргон) Эйнштейн, можно предложить футбольный мяч, залетевший в часы «пик» на центральный рынок страны Лилипутии. «Огромный» мяч мешает базарной сутолоке. Спешащие лилипутяне […]

Решающее значение для становления молекулярной теории имели количественные исследования так назы­ваемого броуновского движения, проведенные француз­ским исследователем Жаном Перреном. Эти замечатель­ные работы, положившие конец спору «атомников» и их противников, показали, что для понимания молекуляр­ных явлений надо впустить в физику теорию вероятно­стей. В явлении, исследованном Перреном, как ни в ка­ком другом, наиболее отчетливо проявляются законы случая в […]

При изложении истории науки, да и вообще истории человеческой мысли, приходится всегда делать прыжок этак в столетий пятнадцать. Нас всегда поражает это странное обстоятельство. Длительный пятнадцативеко­вой застой кажется удивительно нелогичным (несмотря на все объяснения о засилье церкви). Так что, просле­живая путь развития идей о строении вещества, мы сра­зу от Демокрита переходим к французскому мыслителю Пьеру […]

Задавать всяческие вопросы, умные и глупые, глуоо кие и поверхностные, неожиданные и тривиальные, — неотъемлемое качество ума человеческого. Никаких недоразумений не бывает, если ответы тре буют не столько слов, сколько действия. Легко удовле творить любопытство человека, желающего знать, «иг чего построено» или «как устроено». Если речь иде* о приборе, машине, кукле или о бабочке, лежащей […]

Итак, одно из естественных требований, которое мы предъявим к моральному индексу, характеризующему этические нормы, — это’ соответствие общественному мнению. Мы скажем, что индекс выбран правильно, если подавляющее большинство членов общества согласится с тем, что семья Ивановых в два раза счастливее семьи Петровых, как этого требуют индексы счастья 106 и 53, найденные по той или иной […]

Как-то я просматривал статью о средней американ­ской домашней хозяйке. Эта средняя особа описывалась множеством цифр. Чего тут только не было — и число шагов, которые ей приходится делать в своей кухне за один год, и количество визитов к парикмахеру. Число посещений кино и театров характеризовали взаимоот­ношения средней дамы с культурой. Ее физическое со­стояние описывалось высотой […]

Квантификация есть введение количественной оценки. Этим умным словом характеризуют иногда то, что дела — 4ют судьи, проставляющие балльные оценки гимнастам и конькобежцам. Только что мы рассказали о том, как возможно оце­нивать числами красоту картины и художественные до­стоинства театральной постановки. А можно ли таким же образом судить о моральных качествах людей и о моральных ценностях вообще? […]