Любая созданная человеком конструкция, включая культуру, может выполнять, по крайней мере, одну из двух основных функций: способствовать или обеспечивать возможность дальнейшей деятельности или препятствовать деятельности, ограничивая ее. Б своем философском анализе поведения, базирующемся на нормах, Швейдер (Shwayder, 1965) подчеркивает различие между нормами разрешающего характера и ограничительными нормами. Разрешающие нормы позволяют человеку изобретать новые способы выполнения задачи (например языковые нормы), в то время как ограничительные нормы более определенно регламентируют направление деятельности (например правила игры). Адамопулос (Adamopoulos, 1994) использовал это разграничение в работе по структуре ситуаций и концепции социального окружения.
Между общественными науками существуют значительные различия в подходах к культуре. Например, антропология и социология делают акцепт на разрешающих моментах культуры, подчеркивая важность адаптации. С другой стороны, психология, с ее интересом к свободе личности, предполагает подчеркивание ограничительных сторон культуры. Возможно, обобщение покажется чрезмерным, но оно отражает не только западные предубеждения, касающиеся важности свободы личности. Иначе почему Конфуций (551-479 до н. э.) открыто осуждает «анархию» своего времени и выступает за то, чтобы люди вернулись к «старым добрым временам», если вопрос свободы личности не был проблемой того времени в Китае.
Несмотря на такой интерес психологии к свободе личности, на первый взгляд может показаться удивительным то, что основные теории кросс-культурной психологии приняли в большей степени антропологический подход, относясь к культуре в первую очередь как к образованию разрешающего характера. Как показано на рис. 2,1, и экокультурная схема, и теории, касающиеся индивидуализма—коллективизма, относятся к культуре как к фактору, предшествующему поведению, — иногда даже как к независимой переменной, как происходит это в экокультурной схеме, — и как к изобретению. Например, Сегал и соавторы (Segalletal., 1999) определенно высказываются о различных видах культурной адаптации к экологии как об «изобретениях» и интерпретирует их как детерминанты поведения индивида. С другой стороны, возможно, такой подход не столь уж удивителен. Он может быть отражением сознательной попытки специалистов по кросс-культурной психологии привнести в традиционную психологию альтернативный взгляд, не разрушая традиционного интереса социальной психологии к ситуативным детерминантам поведения. Адамопулос и Кашима (Adamopoulos & Kashima, 1999) указывали на подобную практику в период становления кросс-культурной психологии как на путь получения признания теорий, связанных с культурой, подобных схеме субъективной культуры Триандиса (Triandis, 1972) со стороны традиционной психологии.
Как показано на рис. 2.1, в кросс-культурной психологии существуют также точки зрения, с которых культура рассматривается прежде всего как ограничительный фактор. Определение культуры, которое дает Пуртинга (Poortinga, 1990), для которого она является совокупностью ограничений, устанавливающих пределы возможностей поведения личности, является хорошим примером. Адамопулос (Adamopoulos, 1991) разработал модель возникновения межличностной структуры, которая предполагает, что дифференциация ограничений на взаимодействия между людьми (например, проистекающих из источника символического, а не материального характера) со временем ведет к формированию специфической системы понятий.
В общем, социально-конструктивистские подходы включают обширный круг характеристик культуры, намеченный в общих чертах на рис. 2.1. Культурная психология, по крайней мере, в том виде, в котором ее отстаивает Шведер (Shweder, 1990), интерпретирует культуру одновременно как предпосылку и как следствие поведения индивида. Например, Шведер говорит нам, что «целью культурной психологии является поиск разума там, где это разумно и неразрывно связано с понятиями и источниками, которые являются его продуктом или его составляющими» (р. 13). Таким образом, хотя он и не говорит о культуре как о зависимых или независимых переменных, он все же признает взаимопроникновение личностных и культурных процессов, при котором одни влияют на структуру других.
Рис. 2.1. Предположения относительно роли культуры в психологической теории
Мисра и Джерден (Misra & Gerden, 1993) в русле подхода социального конструктивизма сосредоточиваются на иных характеристиках культуры. Они обращают внимание на ее проявления как предпосылки поведения (понимаемой В широком смысле), но подчеркивают как разрешающие, так и ограничивающие аспекты в функционировании культуры. Правая нижняя графа на рис. 2.1, которая населена в настоящий момент не слишком плотно, может стать средоточием расширяющейся деятельности специалистов по кросс-культурной психологии. Подходы, которые совместимы с данной классификацией, делают акцент на структуре культуры и рассматривают ее как разновидность человеческой деятельности, подлежащей истолкованию. Б то же время такие подходы могут совмещаться с традиционным сосредоточением психологии на свободе личности и выборе и могут интерпретировать поведение как попытку разрушить ограничения, налагаемые культурой.
Эти идеи не являются несовместимыми с современной практикой кросс-культурной и культурной психологии. Возьмем, к примеру работу Триандиса (Triandis, 1995), касающуюся ограничений, которые обусловлены ориентацией (синдромом) на индивидуализм или коллективизм. Адамопулос (Adamopoulos, 1999) расширил свою раннюю работу над межличностными ресурсами до более современной модели, которая прослеживает дифференциацию социальных ограничений как исток формирования индивидуализма и коллективизма как культурных моделей. Подобным образом, работа Миллера (Miller, 1994) о построении нравственных норм в различных культурах указывает на ограничительную роль моральных норм, касающихся социальной ответственности за поведение индивида в Индии. Наконец, существует интересное переосмысление Яходы работы Вассмана и Дейзена с юпно1, предполагающее существенную роль культуры в ограничивающем коллективном представлении мира, из которого пытаются вырваться отдельные личности. В том же ключе сделано и сообщение Берри и соавторов (Berry et al., 1992), касающееся индивидуальных различий при использовании системы счисления юпно, которое также указывает на способность индивида избежать ограничений, налагаемых коллективными представлениями.
Есть множество примеров ограничивающей или разрешающей роли культуры. Чего недостает в большей части современных работ, так это исследований причин деятельности индивидов, которые приводят к ограничивающим или разрешающим с точки зрения культуры формам общественной жизни. Одна из первых работ по субъективной культуре (Triandis, 1972) содержала перспективы и потенциал для такого исследования. Субъективная культура, определенная как «свойственный культурной группе способ восприятия своего социального окружения* (р. 3), обращается к взаимосвязи между культурными переменными и когнитивными структурами и таким образом легко согласуется с конструктивистским видением культуры. Фактически значительная часть исследования, описанного Триандисом (Triandis, 1972), может рассматриваться как разносторонний анализ коннотатив-ного значения коллективного формирования общественных групп (например норм, ролей, социальных связей и ценностей). Как упоминалось выше, эта работа использовалась позднее как основа для исследовательских программ более тра —
Юпно — народность в Папуа-Новой Гвинее. — Примеч. науч. ред.
Диционалистского толка, для которых такие структуры, присущие культуре, как ценности или нормы, рассматривались как детерминанты (предпосылки) для принятия индивидом решений и социального поведения (например см. Davidson, Jaccard, Triandis, Morales & Diaz-Guerrero, 1976; Triandis, 1980). Такая смена ориентации, должно быть, была необходима для данной работы, чтобы влиться в традиционную психологию (Adamopoulos & Kashima, 1999), хотя это явно увело исследование в сторону от исследования культуры как результата деятельности человека.
Были и другие исследовательские программы, которые подходили к культуре как к построению разрешающих или ограничивающих норм. Одна из самых примечательных — ранняя работа о референтных группах (Sherif & Sherif, 1964), в которой нормы, социальное поведение (например конформизм) и социокультурные переменные часто представлялись как компоненты сложных психологических систем (групп). Однако, как и в большинстве случаев, акцент делался главным образом на поведение индивида как на зависимую переменную. К тому же эта традиция широкого исследования не стала примером подражания для последующих работ в данной области.
Подход к культуре, как к следствию деятельности индивида, как показывает рис. 2.1, предполагает исследование процессов, в ходе которых группы индивидов структурируют свои представления и ожидания в отношении социального окружения. Ориентирами для этого альтернативного подхода должны служить следующие вопросы.
• Какого рода индивидуальная и межличностная деятельность ведет к формированию культурных норм, ценностей и социальных связей?
• Что стимулирует формирование этих конструктов?
• Какие цели преследуют индивиды, представляющие культуру, создавая эти нормы?
• Какие средства используются для построения культурных норм?
• Какие конкретно особенности социального взаимодействия ведут к формированию различных культурных моделей?
• Выполнение каких задач общества завершается созданием ограничительных норм?
• Какую пользу извлекает общество из создания норм (стандарты, роли, ценности), которые носят скорее разрешающий, чем ограничительный характер по отношению к деятельности человека?
• Какова роль времени в процессе формирования культуры?
Изучение таких вопросов сулит развитие теорий, касающихся культуры, которые более прочно связаны с контекстом (экология, ресурсы). К тому же такие теории, скорее всего, будут принимать во внимание составляющие явно временного характера при описании длительных и исторических процессов (например, формирования норм), а данное качество отсутствует у большинства современных теорий традиционной и кросс-культурной психологии (Adamopoulos & Kashima, 1999). И, наконец, подходы «культура как построение» дополняют более распространенные взгляды «культура как предпосылка» в кросс-культурной психологии,
Что будет способствовать более глубокому рассмотрению фундаментального представления о том, что культура и психология взаимно составляют друг друга.
Примечания
Мы благодарны Кристине О’Коннор и Дэвиду Бернстайну за полезные комментарии, касающиеся части данной рукописи.