Когда вы в следующий раз сядете за компьютер, скачайте из Интернета две программы. Первая из них называется Freedom — она блокирует доступ к Сети на протяжении от одного до восьми часов. Вторая – Dark Room (или WriteRoom для пользователей Macintosh) – полноэкранный текстовый редактор, помогающий сосредоточиться. (Если вы пользуетесь операционной системой Linux, то наверняка обладаете навыками заправского хакера и сами отыщете подходящую для вашей системы версию программы.) Неделя использования этих программ увеличит вашу способность к концентрации. А еще они помогут вам узнать о себе что-то новое. «Созерцательный компьютинг» не существует без экспериментов и самопознания: важно приобретать новый опыт, следя за тем, как он влияет на ваше «расширенное сознание», а использование новых технологий поможет вам развить ум и поддержит ваши творческие способности и целеустремленность.
Программа Freedom очень проста: при запуске на экране появляется диалогов ое окно. «Сколько минут свободы вы желаете?» – спрашивает программа. Вы выбираете цифру, нажимаете клавишу «ввод» – и все, вы офлайн. Вернуться в Сеть вы сможете только по истечении срока блокировки. Для проверки почты или записей друзей в Twitter придется перезагружать компьютер, однако прежде задайте себе вопрос: «А зачем?» Это на удивление эффективное сдерживающее средство.
Когда программа впервые поинтересовалась: «Сколько минут свободы вы желаете?», я запаниковал. «Без Интернета? Что я делаю? Я что, с ума сошел?». Жизнь онлайн породила рефлекторную привычку постоянно быть на связи, хотя иногда у нас возникает подозрение, что разъединиться будет не лишним. Именно твердая уверенность в насущной необходимости быть в Сети становится первым шагом по скользкой дорожке к видео про кошек и ежеминутной проверке почты. Конечно, если вдруг срочно понадобится выйти в Интернет, под рукой всегда есть и айпод, и айпад, я же не в отшельники подаюсь.
Итак, я быстро проверяю почту, копирую файлы с книгой на сервер и только потом даю себе свободу от Интернета на два часа. Нажимаю на последнюю кнопку, и Freedom оповещает: «Вы вышли из Сети. Freedom не будет отвечать, пока не закончится период офлайн». Я печатаю одну-две минуты, затем вывожу на экран развернутое окно Freedom. Программа никак не реагирует: нет ни меню, ни сообщения «Продолжайте работу», вообще ничего. Я вспоминаю сцену из «Молодого Франкенштейна»: Джин Уайлдер в роли доктора Франкенштейна («Интересно, есть этот клип на YouTube? Ох, я же отключен от Сети!») велит Терри Гарр и Марти Фельдману («А, они с Уайльдером вместе снимались в фильме про Шерлока Холмса… Эх, к Netflix нет доступа!») ни в коем случае не заходить в комнату с чудовищем, даже если оттуда будут доноситься душераздирающие крики («Кстати, я… нет, не выйдет!»).
Удивительно, как простая, банальная мысль порождает размышления о чем-то другом, ум цепляется то за одну, то за другую идею, ищет ответы на праздные вопросы – любопытство так легко удовлетворить с помощью Интернета. Отвлекающий фактор Всемирной сети в том, что я могу разыскать нужный клип или посмотреть фильм на Netflix, а интернет-база данных кинофильмов подскажет мне, в скольких фильмах снялся Марти Фельдман, и на ознакомление с печально короткой карьерой актера уйдет драгоценное время. Мы не в силах отказаться от Интернета, потому что он всегда готов помочь. А если точнее, мы не в силах сосредоточиться, потому что знаем: один щелчок мыши – и в нашем распоряжении окажется виртуальный парк развлечений.
Я не перезагружаю компьютер, выбор у меня только один – я продолжаю работать над книгой. Время от времени в голову приходит мысль: «Интересно, пришло ли письмо?» или: «А что сказал Феликс Сэлмон по поводу последнего кризиса валютной системы?» Но мысль остается мыслью. Я ничего не предпринимаю. Не могу. Я отключил Интернет. И я возвращаюсь к работе.
Ч ерез некоторое время раздраженная мысль «Черт, я не могу проверить почту!» сменяется восторженным: «Здорово, я не могу проверить почту!» Я чувствую себя свободным.
Freedom показывает, что для сосредоточения «меньше» значит «больше». WriteRoom делает то же самое. При запуске программы возникает окно на весь экран. Все, что видно, – мигающий зеленый курсор на черном фоне. Нет ни меню, ни шрифтов, которые можно настроить, ни выглядывающих по краям окошек мессенджеров, ни автоматических оповещений об обновлении статуса, ни почтовых уведомлений. Компьютер теперь все равно что выключен, но курсор дает ощущение спокойной готовности и побуждает к действию.
Для пользователей, привыкших к постоянному гулу бесконечных выпадающих меню, кнопок «нравится», рейтингов, уведомлений и рекомендаций в режиме реального времени, такой резкий переход создаст ощущение непривычной пустоты, словно мы попадаем в тюремную камеру или в разграбленный дом.
Подобный визуальный минимализм воскрешает в моей памяти то время, когда компьютер таил в себе множество чудес. Пусть даже возможностей у тех компьютеров было не так много, от пользователя требовался ручной ввод данных в BASIC, а я знал, что Apple II, Commodore 64 и TRS-80 – первые проблески вселенной, уже созданной писателями-фантастами, ждущие, чтобы их собрали в единое целое.
Я не единственный пользователь, который так реагирует на WriteRoom. Тех, кто были подростками, когда в 1970-х и в 1980-х годах появились первые компьютеры, захлестывают воспоминания – своеобразная ностальгия по восторженному ожиданию будущего. Журналист Вирджиния Хефферман описала WriteRoom в выражениях, достойных пера Вирджинии Вульф, или представителя киберпанка: «Вы улетаете в неизвестность, в глубоком уединении, и каждое ваше слово становится похожим на огромную надпись на звездном небе, как в титрах “Звездных войн”, – пишет она. – У тех, кто учил Basic на Zenith Z19 и набирал тек сты на Kaypro (есть еще такие?), от ретросочетания черного и зеленого дух захватывает».
По словам Хефферман, в то время «загадка человеческого разума и таинства вычислений, казалось, озаряли и углубляли друг друга». Компьютеры воплощали собой новые миры, которые нетерпелось поскорее освоить. Сидение перед монитором не считалось пассивным занятием. Так начинались приключения, дерзновенные искания, которые сулили изменить нас, сделать нас умнее, пропустить в новый мир, если мы приложим все усилия для разгадки его секретов. В первые годы существования персональных компьютеров, когда пользователю приходилось составлять (или, по крайней мере, впечатывать) собственные программы, прогресс был налицо – мы с компьютером совершенствовали друг друга.
Сегодня мы воспринимаем компьютеры как нечто невообразимо быстрое и сложное, а программное обеспечение, предназначенное для повседневного использования, не всегда просто в обращении. В моей версии Microsoft Word, например, есть меню с одиннадцатью выпадающими вкладками. Под первым десятком скрываются вкладки со сто сорока командами и функциями, начиная с «Открыть» и «Сохранить» до «Автоподбор» и «Упорядочивание». Еще одна вкладка предоставляет доступ к более чем двум сотням шрифтов, не считая полужирного и курсивного начертания каждого из них. На случай, если в выпадающих меню пользователь ориентируется плохо, некоторые функции можно найти с помощью ленты, расположенной в верхней части документа. Боковая панель инструментов расширяет возможности редактирования. Наконец, есть шесть различных режимов просмотра документа: обычный, веб-документ, разметка страницы, структура, черновик и полноэкранный режим.
Программы наподобие Word не дают пользователям возможности ознакомиться с тем, что Хефферман называет «лучезарными таинствами» простых, примитивных операционных систем. Даже устройства, предназначенные повысить нашу работоспособность, «оберегать нас от темных сторон т ехнологии», по выражению Хефферман, таят в себе опасность притупить интуицию или понизить уровень умений и навыков – и не только при работе с клавиатурой. Последствия могут быть трагическими. В 2011 году Международная ассоциация воздушного транспорта представила отчет о крушении рейса Air France у берегов Бразилии в 2009 году. В отчете говорится, что приборы и техника в самолетах стали такими сложными, что у пилотов нет возможности развивать и поддерживать летные умения и навыки. В полете рекомендуется переводить авиалайнер на автопилот, к ручному управлению прибегают нечасто. В чрезвычайных ситуациях, особенно вызванных неполадками автопилота или другого оборудования, пилоты не всегда справляются с задачей.
Пожалуй, стоит определиться, в каких случаях более сложное программное обеспечение облегчает нам жизнь. Легко предположить, что быстрые и мощные компьютеры сделают нас продуктивнее. Однако долгосрочные исследования причин отказов сложных систем показывают, что высокоавтоматизированные системы не в силах объять невероятную сложность мироздания, подчинить себе несговорчивые законы физики и непредсказуемые погодные условия. Именно они виной тому, что пилоты (операторы атомных электростанций, инвестиционно-финансовые работники и так далее) лишаются не
посредственного опыта поведения в стрессовых ситуациях, когда жизненно необходимо оценить обстановку и действовать обдуманно и спокойно.
Ученые или финансовые аналитики, работающие с массивами данных, генерированием изображений или имитационными моделями, потратили бы не один день на выполнение задач, с которыми легко справляется современный компьютер. В этих областях программное обеспечение стало таким же необходимым, как электричество или двигатели: с его помощью работа идет быстрее. Но когда дело касается мышления и творческой работы, скорость – это далеко не все. Возьмем для примера писательское ремесло. За двадцать лет, с тех пор, как я начал пользоваться Microsoft Word, мы пережили десять оборотов закона Мура. Закон Мура гласит, что примерно каждые два года мощность компьютеров удваивается. То есть компьютер, за которым я сейчас сижу, в тысячу раз мощнее, чем тот, на котором я когда-то запускал Word 5.1. Разве я стал писать в тысячу раз быстрее? Есть ли среди нас такие умельцы? Способны ли мы прочитать в тысячу раз больше электронных писем, чем в 1990 году? Или «улучшение» нам только чудится?
Громоздкие программы со множеством функций отличаются сложностью, как и творческая деятельность. Однако сложности программного обеспечения отличаются от сложностей творчества. Радикально простые программы избавляют нас от отвлекающих факторов, загораживают внешний мир и предоставляют нам возможность свободно размышлять и выполнять несколько заданий одновременно.
Многозадачность в последнее время непопулярна, но на протяжении всей истории существования человечества люди совмещали выполнение нескольких заданий одновре менно. Археологи утверждают, что эволюция Homo sapiens обусловлена именно способностью наших далеких предков работать в многозадачном режиме. Один из самых интересных примеров многозадачности выявлен исследованиями по изучению способов изготовления первобытных каменных орудий. Лин Уодли и ее коллеги из Витватерсрандского университета в Южной Африке обнаружили, что охотники каменного века делали топоры и другие виды оружия из кремневых рубил, прикрепленных к деревянной рукояти. Для насадки и прочного закрепления рубил на топорище требовалась клейкая масса, получаемая из природных ингредиентов, которые необходимо было отыскать, собрать, смешать и уварить. Все эти действия подразумевают наличие большого опыта и мастерства. Уодли и ее коллеги утверждают, что подобные процедуры невозможно осуществить без способности работать в многозадачном режиме.
Чтобы понять суть этих утверждений, вспомните школьные уроки химии. Во время типичного опыта химические вещества смешивают в четкой пропорции и правильной последовательности, нагревая их столько-то минут при такой-то температуре. Затем проверяют рН, в критический момент перемешивают или добавляют еще один ингредиент, но только когда цвет смеси достигнет необходимого оттенка. Даже в лабораторных условиях проделать это непросто. Теперь представьте себе, что все вышеуказанные процедуры следует повторить у костра в поле. Очищенных ингредиентов нет, все необходимое приходится собирать в лесу, откапывать из земли или убивать на охоте. Точные измерения неведомы, потому что не существует ни понятия стандартизированных мер и весов, ни даже понятия чисел и счета. Тем не менее придется выполнить все вышеперечисленные действия, поддерживать огонь, а также следить за тем, чтобы не перегреть и не переварить смесь. И какую оценку вы получите?
В таких условиях работали охотники каменного века, для них существовали только две оценки: «жизнь» и «смерть». Древние народы издавна пользовались натуральным и клейкими веществами – каменноугольными и древесными смолами – для скрепления орудий труда, однако с оружием возникали проблемы. Около 70 тысяч лет назад обитатели Южной Африки обнаружили, что если смешать камедь (растительную смолу) и красную охру (богатую железом глину), то получившийся клей намертво закрепит лезвие топора, насаженное на рукоять. Но срабатывает это только для смесей с правильным сочетанием конкретных растительных ингредиентов и при определенном нагреве. Уодли и ее коллеги выяснили, что добавление к смеси воска и песка придаст клею нужную консистенцию, однако даже в лабораторных условиях отмерить нужное количество добавок непросто.
Первобытные клеевары научились определять, до какого состояния лучше подогревать тот или иной компонент, когда снимать смесь с огня, сколько и чего добавлять. Другими слова