«ЗОЛОТОЙ ВЕК» И КРИЗИС СЕМЬИ В ЕВРОПЕ С 1960 Г. ДО НАШИХ ДНЕЙ1 ЖЕНСКИЙ ТРУД И РОЛЕВЫЕ СТЕРЕОТИПЫ

Экономический рост в Западной и Центральной Европе в 50-е, конце 60 — начале 70-х гг. сформировал устойчивый спрос на женскую рабочую силу. Женщины составляют от 37 до 43% всех работающих в индустриальных странах Европы. Тогда как доля женщин в общем числе занятых существенно не изменилась, во всех европейских промышленно развитых странах была зарегистрирована тенденция к увеличению числа Замужних женщин, занятых профессиональным трудом. В Федеративной Республике Германии 40% женщин, вышедших замуж в 1962 г. в возрасте от 25 до 30 лет, работали по найму. Через 10 лет работали уже 48% всех замужних женщин этой возрастной категории. К 1982 г. их доля выросла до 59%. Аналогичные темпы роста были подсчитаны для более старших возрастных групп. Количество работающих замужних женщин с детьми увеличилось с 1950 по 1970 гг. в большей степени, чем число работающих бездетных женщин. Разумеется, доля работающих замужних женщин существенно падает с ростом числа их детей. Труд вне дома влияет и на отношения воспроизводства. (Проведенное в 1976 г. исследование «биографии родов» всех жительниц Австрии от 15 до 60 лет показало, например, что на женщин, которые не хотели оставить или прервать работу, приходилось в среднем 1,5 родов, на женщин, которые работали только временно, — 1,84, на никогда не работавших женщин—2,31 родов.

Статистические данные позволяют сделать вывод о том, что все большее число замужних женщин намеренно продолжали работать, несмотря на брак и материнство. Но они отражают и тот факт, что материнство и труд все еще трудно сочетать. Увеличение с 50-х гг. численности работающих по специальности замужних женщин не в последнюю очередь объясняется растущей долей женских профессий, которые требуют высокой квалификации, обеспечивают высокий уровень самоидентификации, отчасти, прежде всего на государственной службе, позволяют занимать определенное положение. Спектр женских профессий изменился кардинальным образом: доля занятых в промышленности упала с более чем 50% до 30%, доля женщин-служащих (прежде всего в сфере здравоохранения, образования и культуры; а также в государственном и коммунальном управлении) с начала века увеличилась более чем в десять раз. Хотя большинство женщин по-прежнему находится среди категорий низкооплачиваемых работников, эти структурные изменения указывают на переход от наемного труда как временного «приработка» к полноценному труду по специальности, который все чаще позволяет женщинам самоидентифицироваться и получать от работы удовлетворение. Увеличение числа женщин, работающих по найму не от. случая к случаю, а на постоянной основе в течение всей жизни, обострило структурное противоречие между традиционной семейной жизнью и внедомашним трудом замужних женщин и матерей.

Все больше женщин в ограничении себя ролями домохозяйки и матери видят однообразный и бедный социальными контактами образ жизни. Основная цель работы по найму за мужних женщин в 20-30-е или 50-е гг. была четко «ориентирована на семью» (большинство женщин работало для пополнения семейного бюджета, так как заработка мужей не хватало). В 70-е годы на передний план все очевиднее выходили личные мотивы. Женщины заявляют, что они хотят своей работой обеспечить собственный доход, относительную независимость от мужа, получить удовлетворение от профессии или расширить возникающие в профессиональном труде социальные контакты.

Рост профессиональных интересов замужних женщин не в последнюю очередь выявляет то обстоятельство, что с увеличением продолжительности жизни после выделения детей остается, как минимум, 20 лет, когда в изменившихся условиях вновь встает вопрос о наполненной смыслом деятельности. В то же время в сфере труда произошли перемены, которые существенно ограничивают возможность профессионального роста после длительного перерыва в работе. В XVIII-XIX вв. в большинстве семей дети жили в доме до смерти родителей. Роль домохозяйки и матери оставалась до конца жизни самодостаточной, исчерпывающей и изнуряющей. Сегодня она не является таковой. Вследствие резко возросшей продолжительности жизни, снижения брачного возраста и низких показателей рождаемости смена фаз развития семьи и жизни отдельного человека существенно изменилась. Родившийся последним ребенок покидает родительский дом, когда матери еще нет и пятидесяти лет. Почти 20 лет после этого проводит супружеская пара в хозяйстве без детей, в «пустом гнезде». Именно поэтому в этой критической фазе распадаются браки, что стало частым явлением в последние годы. В среднем женщина теряет супруга, когда ей 69 лет, и затем живет еще около девяти лет вдовой. Проблемы поиска смысла жизни, изоляции, психических и социальных кризисов встают здесь с растущей остротой. Тройную тяжесть материнства, домашнего хозяйства и работы многие женщины берут на себя, если отвлечься от материальных и социальных стимулов, имея в виду перспективу этой фазы жизни «после родительства», смиряясь с ожидаемым вдовством или учитывая повышение риска развода.

Многократная нагрузка работающих замужних женщин обусловлена их недостаточным освобождением от домашнего труда и семьи или, формулируя с исторической точки зрения, явлением запаздывания в приспособлении ролевого поведения мужчин и женщин к общественным структурным переменам. Разумеется, традиционные «роли полов» и модель «буржуазной семьи» в конце 70-х годов во все большей степени попадали под обстрел психологически и социологически информированной критики. Женское движение требовало равноправия полов и стремилось к его реализации в рамках «частной» семейной сферы. Открытие среднего и высшего образования для девушек и женщин способствовало осознанию и обсуждению положения женщин в обществе и в семье. Без сомнения, публичная дискуссия поставила, по меньшей мере для части населения, под вопрос традиционные представления о ролях полов. Но исследования последних лет постоянно подтверждают, что прием на работу, оценка и практическое ролевое поведение лишь в незначительной степени приспособились к возросшей трудовой активности замужних женщин. Повсеместно жена занята приготовлением еды и ежедневным обслуживанием детей, вне зависимости от того, работает она или нет. Разрешение проблем, возникающих в отношениях с детским садом и школой, преимущественно берут на себя женщины. Забота о престарелых родителях, организация семейных праздников и тому подобное также в значительной мере относится к сфере задач женщин. Типичный мужчина все еще чувствует себя, отвлекаясь от его роли главного «добытчика», прежде всего ответственным за внешнюю сферу деятельности: например, «бумажную войну» с властями. В хозяйстве он скорее займется необходимым ремонтом (который имеет то преимущество, что происходит нерегулярно и дает возможность продемонстрировать техническую компетенцию) и позаботится об автомобиле. Это относится и к мужьям работающих женщин. Проведенное в середине 70-х гг. в Австрии среди молодых работающих матерей исследование показало, что вопросы, касающиеся домашнего хозяйства, скорее решаются женщинами, тогда как контакты с посторонними семье лицами и важные хозяйственные задачи осуществляют преимущественно мужья.

В 60-70-х гг., т. е. в тот период, когда «разделение труда» между мужчиной и женщиной постоянно публично дискутировалось, доля мужей, существенно помогавших женам в работе по дому, повысилась лишь незначительно. Напротив, по-видимому, участие мужчин в воспитании детей увеличилась несколько больше. Профессиональный труд мужей, между тем, является абсолютно приоритетным, участие мужей в воспитании детей занимает по отношению к нему подчиненное положение. Требования и нужды профессиональной жизни, стремление к неограниченным профессиональным обязанностям, высокая физическая и психическая нагрузка на работе и т. п. ограничивают возможности мужчин в воспитании детей. На практике воспитание остается в женских руках. Происходящая после 1945 г. «феминизация» общественного воспитания и педагогики дала этой форме разделения труда публичную поддержку. Это отражается и в преобладающих настроениях населения. В 1974 г. эмпирическое исследование показало: 65% опрошенных мужчин убеждены, что они в принципе меньше подходят для воспитания детей, чем женщины. Эти суждения сохраняют живучесть не в последнюю очередь благодаря способам, которыми они попадают в сознание людей. Дочери все еще помогают своим матерям в домашней работе в три-пять раз чаще, чем сыновья. Правда, с сокращением количества детей обычная еще в 40-е практика рано приучать старшую дочь к квазиматеринской роли по отношению к братьям и сестрам почти полностью исчезла, отчего, по-видимому, можно ожидать ослабления воспитания, связанного с подготовкой к роли матери. С другой стороны, воспитательная активность матерей в отношении детей значительно повысилась. Вероятно, этот стереотип и свойственный полам тип поведения (хотя и против воли матерей) стимулировался доминированием женщин в процессе социализации. Во всяком случае представление 6 «естественном» разделении мужских и женских обязанностей в семье возникает не только в браке, но присуще уже детям и подросткам. Однако опросы молодых людей скорее показывают, что началось изменение этих представлений. Согласно опросу австрийцев в возрасте от 14 до 24 лет, 82% девушек и 66% юношей считают, что муж должен участвовать в домашнем хозяйстве, если жена работает. Разумеется, опрос отражает позиции респондентов до их вступления в брак. Их фактическое будничное поведение в семье — совсем другое дело. Идеальные представления и повседневная реальность в области домашнего труда часто сильно расходятся друг с другом.

Четкое изменение унаследованного ролевого стереотипа прослеживается в профессиональной ориентации женской части молодежи. Так, к примеру, проведенное в 1982 г. в ФРГ исследование показало, что для девушек от 15 до 19 лет реализация их профессиональных желаний стоит на первом месте, а только затем семья и материнство. Изменение представлений отражает возросший спрос на рабочую силу девушек и женщин. В 70-х и 80-х гг, впервые для большей части девушек и молодых женщин стало возможным рассматривать собственную профессиональную деятельность как существенный элемент планирования жизни, а не считать ее переходной фазой до вступления в брак и рождения детей. Разумеется, большинство опрошенных девушек планирует прервать свою работу на короткое время, чтобы обеспечить уход за детьми («трехфазовая модель»), после чего вновь вернуться к работе, сочетая ее с семейной жизнью.

Все исследования последних лет показали, что распространенность традиционного ролевого стереотипа коррелирует с социальным статусом и уровнем образования. В низших слоях чаще и определеннее придерживаются традиционного образа поведения, чем в средних и высших. Так, например, в рамках проведенного в 1973 г. исследования о наемном труде женщин в ФРГ 13,2% работниц и только 6,8% служащих заявили, что их мужья не одобряют их работу вне дома. С утверждением «Мать должна всегда быть в семье;

Даже если дети выросли, она находит достаточно удовлетворения в заботах о муже и детях» согласилась при сборе сведений для второго федерального Доклада о семье 1975 г. почти треть выпускниц школы, однако только десятая часть абитуриенток или выпускниц высшей школы. По-видимому, стереотипное представление о ролях полов быстрее ослабевает в высших, более образованных слоях общества.

Без сомнения, требование совместимости наемного труда и материнства является центральным элементом процесса эмансипации женщин в европейских промышленно развитых обществах. При этом, однако, не следует упускать из внимания тот факт, что освобождение женщин от патриархальных структур может произойти только тогда, когда с правом женщины на оплачиваемую работу будет признано и проведено в жизнь также право и практическая возможность ее участия в общественной и политической жизни. Но работа женщин, являющихся матерями и домохозяйками, все еще ведет к перегрузкам, которые делают это невозможным. Эта тройная нагрузка часто ограничивает социальную и политическую активность и тем самым препятствует развитию личности многих женщин, вместо того, чтобы его стимулировать. Это относится в особенности к большинству тех работающих замужних женщин, которые, находясь в группах с низким уровнем оплаты труда, выполняют работу, требующую низкой и средней квалификации. Своими страданиями на работе они компенсируют недостаточный заработок мужей; здесь нельзя говорить об эмансипации как результате участия в работе по найму. Кроме того, наемный труд жен ни в коей мере «автоматически» не увеличивает участия мужей в работе по дому, уходу и воспитанию детей. Поэтому эмансипация женщин путем их вовлечения в наемный труд может быть успешной только тогда, когда изменятся разделение труда в домашнем хозяйстве и семье, условия самого труда в направлении повышения его роли в социальной идентификации и его смысловое назначение.