В большом кросс-культурном исследовании Уильямса и Беста (1990а) сорок девять прилагательных ассоциировались с мужчинами и двадцать пять с женщинами. Консенсус определялся наличием двух третей респондентов, которые давали определение в одной выборке для страны, а кросс-культурное согласие было определено как наличие, по крайней мере, девятнадцати из двадцати пяти стран с этим уровнем консенсуса. Прилагательные были таковы:
Пункты, ассоциируемые с мужчинами (N= 49)
Агрессивные (24) Ленивые (21) Серьезные (20)
Активные (23) Логичные (22) Сильные (25)
Амбициозные (22) Мудрые (23) Смелые (24)
Безрассудные (20) Мужественные (25) Строгие (24)
Бесстрастные (23) Независимые (25) Суровые (23)
Высокомерные (20) Неопрятные(21) Тупые (20)
Грубые (21) Неотесанные (23) Уверенные (19)
Деспотичные (24) Неприятные (19) Хвастливые (19)
Деятельные (25) Практичные (21) Храбрые (23)
Доминирующие (25) Предприимчивые (24) Чистосердечные (19)
Жестокие (21) Прогрессивные (23) Шумные (21)
Жестокосердные (21) Рациональные (20) Эгоцентричные (21)
Злые (19) Реалистичные (20) Энергичные (22)
Изворотливые (20) Решительные (21) Юмористичные (19)
Изобретательные (22) Рискованные (25) Ясно мыслящие (21)
Инициативные (21) Самонадеянные (21)
Крепкие(24) Самоуверенные (20)
Пункты, ассоциируемые с женщинами (N= 25)
Беспокойные (19) Мечтательные (24) Сентиментальные (25)
Болтливые (20) Мягкие (19) Слабые (23)
Добрые (19) Мягкосердечные (23) Суеверные (25)
Жеманные (20) Нежные (24) Ужасные (23)
Женственные (24) Очаровательные (20) Умеренные (21)
Зависимые (23) Покорные (25) Чувствительные (24)
Застенчивые (19) Привлекательные (23) Эмоциональные (23)
Кроткие (21) Приятные (19)
Любопытные (21) Сексуальные (22)
Рам их в среднем оценивали по-разному. Так, мужчин характеризовали как более активных и сильных. Некоторые вариации в разных культурах наблюдались по всем трем параметрам, но эти вариации были довольно ограниченными, если рассматривать их в контексте общего сходства.
Как же нам воспринимать этот паттерн результатов? Одно из возможных направлений — это то, что все культуры проходят ту последовательность стадий, которая отображена на рис. 3.3. Первоначально биологические, эти различия со временем дали толчок культурным практикам, дифференцированным мужским—женским предписаниям и практике социализации. Это, в психологическом отношении, фактически делает мужчин и женщин повсюду разными; тендерные стереотипы, таким образом, являются просто точным восприятием этих различий. Но такую последовательность можно также обратить вспять: идеология роли пола (см. следующий раздел), которая определяет, какими должны быть мужчины и женщины, может привести к разным культурным практикам и практикам социализации, так же, как к искаженному восприятию того, какими являются мужчины и женщины. Таким образом, искажения восприятия могут оказаться достаточными, чтобы породить фактически полученные результаты, и даже усилить любые фундаментальные биологические различия.
Наконец, мы должны учесть и третью альтернативу: некоторые комбинации аккультурирующих влияний и формирования выборок могли внести свой вклад в огромную схожесть в описаниях тендерных стереотипов. Студенты университетов по всему миру имеют много общего: возраст, получение
Высшего образования, открытость для формируемых международными средствами массовой информации имиджей мужчин и женщин. Другими словами, они в значительной степени участвуют в интернациональной «молодежной культуре», которая может отвергать более традиционные, локально укорененные культурные феномены. Только повторное исследование с выборками, которые не настолько похожи, должно действительно помочь найти вероятное объяснение этому. Однако некоторые данные из исследования Уильямса и Беста заставляют предположить, что третья альтернатива может быть не слишком действенной. Они также исследовали тендерные стереотипы у детей в двадцати четырех странах, в двух возрастных категориях (от пяти до шести и от восьми до девяти лет). И снова их данные указывали на существенную кросс-культурную схожесть стереотипных описаний мужчин и женщин. Эти данные фактически идентичны с теми, которые получены во взрослых выборках. Немедленно встает вопрос, могут ли дети в возрасте всего пяти-шести лет повсеместно быть открытыми для интернациональной «детской культуры», которая пропагандирует эти тендерные стереотипы. Наиболее вероятный ответ — «нет» заставляет сделать вывод о том, что эти дети усвоили общее кросс-культурное восприятие мужчин и женщин в результате инкультурации и социализации в их собственных обществах.