В этой главе мы рассмотрели доказательства значительного постоянства эмоций в разных культурах, подтверждая мнение, что эмоции биологически обоснованы. Мы также обсудили подходы, в которых эмоции рассматриваются как феномены, обладающие культурной идентичностью, укорененной в когнитивных и социальных процессах. Наконец, мы исследовали преимущественно дифференцированные представления, согласно которым
61 См., например, Fischer, 1991.
Можно было бы согласовать как биологические, так и культурные ориентации. Тема обсуждения совпадает с главной темой этой книги: относительное проявление универсальности и культурной специфичности в психологической деятельности человека.
Абсолютистская позиция аксиоматически утверждает пан-культурную инвариантность эмоций. Роль кросс-культурного исследования эмоций ограничивается помощью при идентификации истинного набора основных эмоций. Интерпретации различий никогда не выходят за рамки правил выражения и ситуаций со специфическими культурными значениями. Подобный подход несет риск культурной стерильности, когда априорно утверждают, что все различия случайны. Равно бесплодна аксиоматическая позиция, согласно которой все эмоции должны различаться. Когда Китаяма и Маркус (1994, с. 1) утверждают: «В частности, мы хотим установить, что эмоция может быть плодотворно концептуализирована как явление, социальное по природе» или, по словам Лутц (1988), как «что угодно, но естественное»», следует задать вопрос, является ли это высказывание символом веры или итогом проведенного исследования. Компонентные подходы позволяют получить более дифференцированную точку зрения и могут приводить к большему равновесию.
Возможно, не существует других эмпирических доказательств, которые более уместно соответствовали бы универсалистской точке зрения, чем аккумулированное кросс-культурное исследование эмоций. С одной стороны, различия между основными эмоциями, как они выражались в систематическом западном психологическом исследовании, повторялись во всех тех исследованиях,
В исследовании по тридцати семи странам, о котором только что упоминалось, респондентам также задавали вопросы по другим компонентам эмоционального опыта, включая двигательные проявления, физиологические симптомы и субъективные ощущения55. Проект исследования позволил оценить масштаб:
1 различия эмоций;
2 различий стран:
3 взаимосвязь стран и эмоций.
Существенные различия были обнаружены в области эмоций. Различия между странами были явно меньше, а взаимосвязь между странами и эмоциями оказалась еще меньше. Последний результат можно интерпретироваться как признак согласованности паттернов различий стран и эмоций. Шерер и Уолл-ботт (1994, с. 310) интерпретируют свои результаты «как поддержку теорий, которые постулируют как высокую степень универсальности образования паттернов различных эмоций, а также важных культурных различий при проявлении, регулировании, символическом представлении и социальном обобщении эмоций».
Компонентный подход к эмоциям можно рассматривать как попытку освободить исследования эмоций от стесняющей сосредоточенности на небольшом наборе основных эмоций, что, в свою очередь, сопровождается ограничением подбора методов. Следует обеспечить более широкий обзор, акцентируя внимание на влиянии конкретной культурной среды на формирующуюся эмоциональную жизнь56. Концептуально это обогащение, в основном, отражается на дифферен-
55 См. Scherer & Walibott, 1994.
56 См. Mesquila et al., 1997.
Цировании различных компонентов. Конечно, современное составление списка компонентов не обязательно должно быть строго определенным. Мы уже указали на тесную взаимосвязь различных компонентов, и, возможно, имеются еще некоторые компоненты, которые следовало бы добавить. Примером социального разделения (обобщения) эмоций является общение с другими по поводу эмоционально окрашенных событий. Существуют четко выделенные паттерны преобладания и предпочтения в общении с «другими», которые принадлежат к таким социальным категориям, как родители, партнеры, друзья, и т. д.57. Преимущественно унитарные концептуализации эмоций также были расширены за счет классификации в соответствии с параметрами или согласно прототипам58. Согласно теории прототипов, существует уровень классификации с оптимальным сочетанием включенности и информативности, который называют основным уровнем59. В кросс-культурных исследованиях по когнитивной структуре эмоций обычно выделяют две группы высшего порядка, в которых различаются положительные и отрицательные эмоции. На несколько более низком уровне включенности были определены четыре категории основных эмоций, которые соответствуют гневу, страху, грусти и положительной эмоции60.
Что касается методологии, то исле-дователи стараются не предоставлять респондентам единственных терминов для определения эмоций, но более тщательно разрабатывают описания с более обширной контекстной информацией,
57 См. Rime, Mesquita, Philippot & Boca, 1991; Rime,
Philippot, Boca & Mesquita, 1992.
58 См., например, Russell, 1991; Fehr & Russell, 1984;
Shaver, Wu & Schwartz, 1992.
5S Cm. Rosch, 1978. 60 См. Shaver, 1992.
Включая последовательные аспекты эмоционального события. Такие сценарии относятся к «сценариям эмоций»61. Не приходится говорить, что сценарии позволяют проводить более тонкие различия, чем обобщенные представления эмоций с помощью одного слова или пункта из одного высказывания.
Конечно, важной проблемой остается степень нового понимания взаимосвязи культуры и эмоций, к которой привели эти более широкие подходы. Трудно дать определенный ответ. Фактически, у нас даже нет достоверного представления относительно той степени, до которой существуют кросс-культурные различия, их обобщение происходит вне узких категорий культурно-специфических ситуаций. Мескита (1997) утверждал, что для разных компонентов были обнаружены существенные кросс-культурные различия. Однако в их обзоре содержится также доказательство о существовании большого сходства. Необходимо провести исследование, чтобы соединить эти два вывода, которые позволяют одновременно оценивать и сходство и различия. Подобная попытка обсуждается в дополнении 7.1.
Когда человек сталкивается с ситуацией, происходит ее быстрая и автоматическая Оценка. Она предлагает «ключ для понимания условий проявления различных эмоций, а также для понимания того, что отличает одну эмоцию от другой»51. Обычно обнаруживался ограниченный набор параметров, включая внимание к изменению или новизне: удовольствие против неприятности, уверенность против неуверенности, чувство контроля и опосредованность, т. е. происходит ли ситуация сама по себе, из-за кого-то еще, или же благодаря не-человеческо-му посреднику. Такие эмоции, как счастье и страх, отличаются с точки зрения характерных паттернов по этим параметрам оценки.
В ряде исследований, которые были начаты Шерером52, был использован опросник с открытой концовкой, чтобы узнать о событии в жизни респондента, которое было связано с одной из четырех эмоций (радость, грусть, гнев, страх). Кроме самих по себе эмоциональных ощущений, вопросы касались оценок и реакций. Было обнаружено очень немного различий между европейскими странами. Главные различия между США, Европой и Японией состояли в относительной значимости установленных ситуаций. Было также обнаружено, что американские респонденты продемонстрировали более высокую, а японские респонденты более низкую эмоциональную реактивность, чем европейцы.
Шерер и его коллеги (1988) весьма охотно провели количественное сравнение разных культур. Они пишут, например:
51 См. Frijda, 1993, с. 225.
52 См. Scherer, Wallbott & Summerfield, 1986; Scherer,
Wallbott, Matsumoto & Kudoh, 1988.
Более низкая интенсивность страха в Японии должна происходить из-за того, что боязнь преступлений, которая, как представляется, ведет к весьма высокой интенсивности страха, здесь проявляется меньше и что там все еще, может быть, больше проявляется ощущение того, что ты находишься в безопасности в сети социальной поддержки. Трудно понять, почему американские респонденты повсеместно проявляют более высокую интенсивность эмоций, особенно радости и гнева. Эти результаты можно приписать или более высокой эмоциональности или эмоциональной отзывчивости американских респондентов53.
Однако перед тем как принять подобные интерпретации по номинальному значению, мы предпочли бы убедиться, что очевидные вызовы кросс-культурной эквивалентности (см. гл. 4 и 11), которые возникают, например, из-за стилей ответа, были устранены.
В более позднем проекте с респондентами из тридцати семи стран были включены ситуации для оценки. На этот раз были представлены кодированные ранее шкалы ответов для оцениваемых ситуаций, которые были почерпнуты из теории, разработанной Шерером (1986). Респондентов снова попросили осмыслить эмоциональные переживания (радости, гнева, страха, грусти, отвращения, стыда и вины), а затем задали вопросы о том, предполагали ли они, что событие случится, было ли оно приятным, препятствовало ли оно достижению их целей и т. д. Шерер (1997а, 1997b) установил, что различные эмоции продемонстрировали сильные различия паттернов оценки, подкрепляя этот вывод тем, что каждая из основных эмоций, рассмотренных
53 См. Schereretal., 1988, с. 21.
В исследовании, повсеместно обладает одинаковыми оценочными профилями. Были также обнаружены существенные различия между странами, что указывает на то, что в ряде стран определенные оценочные параметры проявляются более рельефно.
Максимальные различия были обнаружены в отношении вопроса, о том, будет ли считаться событие, вызванное человеком, неприличным или безнравственным. Следующее наибольшее различие было обнаружено в ответах вопросы о несправедливости или неблагоприятной ситуации. Оценки событий, которые дали респонденты из Африки, обычно были высокими по измерению безнравственности и неприличности, тогда как в Латинской Америке оценка по шкале безнравственности была низкой. Интерпретации различий между странами препятствовало то, что респонденты выбирали эмоциональные события из своего собственного опыта, что могло привести к систематическим различиям по любому аспекту, кроме целевой эмоции. В то время, как мы соглашаемся с Шерером, что эти данные поддерживают как универсальность, так и культурную специфичность в эмоциональном процессе, первый аспект довольно поразителен, если учесть тот факт, что ярлык эмоции был единственным ограничением при выборе пережитых респондентами событий. Мескита (1997) справедливо обращает внимание на то, что сходство оценочных параметров, которые находятся на высоком уровне обобщения, может затенять более специфические интересы, такие, как забота о чести, которая, как было обнаружено, преобладает в средиземноморских странах54.
См. АЬи-Lughod, 1986.
Систематическое исследование АнтецеДентов Эмоций Было проведено Буше. Самое обширное из этих исследований49
46 См. Frijda, 1986.
47 Ср. Levinson, 1992.
48 Ср. Frijda, Kuipers & Тег Schure, 1986.
49 См. Brandt & Boucher, 1985.
Основывалось на выборках респондентов из Кореи, Самоа и США. Большое количество повествований было собрано, когда респондентов попросили написать рассказы о событиях, которые вызывают одну из шести эмоций: гнев, отвращение, страх, счастье, грусть и удивление. Выбранные из этих рассказов примеры были переведены и избавлены от характерных культурных особенностей и всех эмоциональных терминов. Набор из 144 рассказов был представлен респондентам из трех стран. Респонденты указали в каждом случае, какую именно из шести эмоций испытывал человек в рассказе. Была обнаружена существенная общая согласованность при приписывании эмоций для рассказов, как среди разных культур, так и внутри них. Вопреки ожиданиям, в целом респонденты Не Выполняли лучше, тест, основанный на рассказах из их собственных культур. Этот результат позволяет предположить, что антецедентные эмоции события, в целом, довольно схожи для представителей разных культур. К тому же, результаты по паттернам плача и антецедентным причинам плача подтверждают наличие кросс-культурного сходства50.
Кросс-культурные различия антецедентов, в основном, относились к различным интерпретациям ситуаций и культурно-специфических убеждений. Согласно Меските (1997), подобные специфические интерпретации нетривиальны, когда они приводят к различиям в последующих эмоциональных откликах. Для примера, они упоминают ситуации, которые имеют признаки, связанные со сверхъестественными силами, лишь в некоторых культурах и только там.
50 Ср. Becht, Poortinga & Vingerhoets, 2001.