Хотя термин культура впервые появился в английском словаре в 1920-х годах (Kroeber, 1949), в антропологической работе его впервые использовал Тайлор (Tylor, 1871). Он определял культуру как «все то сложное целое, которое включает знания, верования, искусство, мораль, законы, обычаи и любые другие способ-
Ности и привычки, которые приобретает человек как член общества».
Позже были предложены два довольно коротких, но ныне широко используемых определения: Линтон1 предложил понимать культуру как «все социальное наследие человечества», а Герсковиц (1948, с. 17) утверждал, что «культура — это созданная человечеством часть окружающей среды». В отличие от этих кратких определений известны и длинные перечни того, что включает в себя культура. Один из таких перечней предложил Уисслер2, куда он включил речь, материальные особенности, искусство, знания, религию, общество, собственность, правительство и войну. Этот список похож на общие категории, используемые в Ареальной Картотеке Человеческих Отношений (HRAF), которые будут представлены позже в этой главе (см. дополнение 9.1.).
В классическом обзоре существующих определений Кребер и Клукхон3 пришли к выводу о том, что в антропологической литературе можно найти шесть основных способов определения культуры:
1. Описательные определения, которые включают в себя как можно больше аспектов человеческой жизни и деятельности и служат, по мнению автора, примерами того, что подразумевает «культура». Определения Тайлора и Уисслера принадлежат к этому типу. Для Кребера и Клукхон описательные определения рассматривают «культуру как всеобъемлющее целое».
2. Исторические определения, как, например, определение Линтона, обычно подчеркивают скорее процесс накопления традиций, чем перечисляют весь диапа —
1 См. Linton, 1936, с. 78.
2 См. Wissier, 1923, с. 18.
3 См. Kroeber & Kluckr>ohn, 1952, с. 85.
Зон культурных явлений. В этих определениях часто используют термин «наследие» (а также «наследственность»), но из контекста ясно, что накопление не подразумевает никаких биологических факторов.
3. Нормативные определения выделяют общие правила, которые управляют деятельностью группы людей. В отличие от описательных и исторических определений, где культурная жизнь представляется полностью доступной наблюдениям, нормативные определения требуют от нас анализа наблюдаемой деятельности и попытки обнаружить, что же скрывается за ней. Позже в этой главе мы обратимся к этой особенности, используя термины «явная» и «неявная» культура.
4. Психологические определения подчеркивают разнообразие психологических особенностей, включая такие понятия, как адаптация, решение задач, научение и навыки. Например, культуре обучают, и результатом этого обучения является закрепление навыков в конкретной группе. Эта категория довольно широка и включает как подразумеваемые (установки), так и наблюдаемые (навыки) культурные феномены. «Культура как психологическая модель» будет рассмотрена позже, в гл. 12. Здесь же следует заметить, что некоторые кросс-культурные психологи утверждают, что культуры можно изучать и описывать на основании психологических данных, которые получены из выборки индивидуумов и затем обобщены для уровня их группы (см. гл. 3, где индивидуальные ценностные предпочтения используются для характеристики всей культуры или нации). Наиболее четко это мнение выразил Триандис (1996, с 406, 412), применивший понятие культурного синдрома в отношении «паттерна общих установок, верований, классификаций, са —
|
|
Моопределении, норм, ролей и ценностей, которые организованы вокруг основной идеи». Он доказывал, что культуры можно изучать и понимать, используя оба антропологических метода: наряду с данными на уровне культуры «мы можем также использовать данные индивидуального уровня… Анализы культурных и индивидуальных различий комплементарны (дополняют друг друга), и это позволяет нам описывать культуры».
5. Структурные определения выделяют паттерн организации культуры. Эта точка зрения связана с первой (описательной) категорией в том плане, что подчеркивается полная или всеобъемлющая картина. Однако, с другой стороны, структурные определения требуют анализа различных особенностей, чтобы обнаружить существенные связи. Центральная точка зрения состоит в том, что культура — это не только простое перечисление или смешение обычаев, но она образует интегрированную картину взаимосвязанных особенностей.
6. Генетические определения подчеркивают происхождение или генезис культуры («генетические» не в биологическом смысле). В пределах этой категории есть три главных аспекта: культура как характеристика человечества возникает как адаптация группы к среде обитания, в результате социального взаимодействия и творческого процесса (как индивидуального, так и интерактивного), что характерно для людей. Обратите внимание, что понятие «экокультур-ная структура», которое используется в этой книге, в основном соответствует последнему определению культуры. Эта структура предполагает, что культура адаптируется и к естественной среде обитания, и к социально-политическим контекстам (первые два источника) и что
Третий источник (творческие процессы) представлен как обратная связь достижений человека по отношению к другим характерным аспектам структуры. Этот динамический, интерактивный взгляд на то, как популяции связаны со своими экосистемами, рассматривает культуру не как стабильный конечный продукт, а как часть постоянно изменяющейся системы, которая и приспосабливается к своему окружению и влияет на него4.
Завершая свой обзор собственным определением, Кребер и Клукхон (1952, с. 181) предположили:
Культура состоит из явных и неявных паттернов поведения, из поведения, основанного на применении знаков (символов); она включает отличительные достижения групп людей, в том числе их воплощения в артефактах (памятниках культуры); неотъемлемое ядро культуры состоит из традиционных (т. е., исторически сложившихся и отобранных) идей и особенно из приписанных им ценностей; культурные системы могут, с одной стороны, рассматриваться как продукт деятельности, а с другой — как факторы, которые обусловливают дальнейшую деятельность.
В этом определении, несмотря на многие характерные детали, лежит явная гипотеза, что культура состоит как из конкретной, доступной наблюдению деятельности и артефактов, так и из лежащих в их основе символов, ценностей и значений. Долгое время первый набор характеристик был центром изучения антропологии, и это повлияло на то, как кросс-культурные психологи использовали данную концепцию в своей работе. В сущности, культура рассматривалась как то, что пребывает «вне нас», и как нечто конкретное, что обладает объективной
См. Kottak, 1999.
Реальностью и высоким постоянством. Второй набор характеристик, которые чаще пребывают «здесь, внутри» (внутри людей или между индивидами при их общении) и более изменчивы, учитывался в меньшей степени.
Однако в 1970-е годы наметился сдвиг в сторону выделения второй, более близкой к символической, точки зрения, в соответствии с которой культура находится внутри индивидов и между ними в их общих понятиях и практике. Культура больше не считалась единственным или преимущественно объективным контекстом для развития и деятельности людей. Теперь ее рассматривали как нечто более субъективное, как «культуру в сознании людей» или «исторически передаваемый паттерн значений, которые воплощены в символах»5, как «концептуальную структуру или систему идей». Этот новый подход привел к большему выделению когнитивных аспектов в антропологии6. Ученные отважно утверждали, что «ло-кус культуры… размещается в сознании представителей культуры». Эта концепция теперь широко принимается теми, кто отождествляет себя с «культурной психологией»7. Хотя для них маятник качнулся далеко от взгляда на культуру как на то, что находится «вне нас» в сторону взгляда на нее как на то, что пребывает «внутри нас». Важно отметить, что Гиртц выступал против «когнитивного заблуждения» о том, что «культура состоит из феноменов сознания». Д’Андраде8 отмечал:
Возможно, дело в том, что на основное течение антропологии более или менее сильно повлияли аргументы Гиртца; без всяких открытых дискуссий было ясно,
5 См. Geertz, 1973, с. 8, 12, 89.
6 См., например, Romney & Moore, 1998, с. 315.
7 См., например, Cole, 1996; Shweder, 1990.
8 См. D’Andrade, 1995, с. 246.
Что в культуре есть что-то общественное, и что если поместить ее значение слишком глубоко в сознание, то это приведет к агрессивной экспансии психологов!
Эти изменения в осмыслении культуры (которые часто связаны с постмодернизмом) создали кризисную ситуацию для многих антропологов — до такой степени, что возникли сомнения в законности самой концепции9, в то время как другие отстаивали ее10. В настоящее время было выдвинуто множество аргументов против сиюминутной пользы этой концепции: она слишком статична и не может справиться с очевидными изменениями во всем мире; она игнорирует индивидуальное участие в формировании повседневного культурного взаимодействия; она ограничивает круг явлений, которые непрерывно изменяются, и т. д. Ее можно определить как часть деконс-труктивистских или постмодернистских вызовов позитивистской и эмпирической науке. В психологии появилось множество подобных идей; все они являются частью культуралистского вызова культурным компаративистам (см. гл. 12). Фиш и Гринфилд" представили противоположные точки зрения на то, как этот постмодернистский вызов сталкивается с нашим пониманием взаимодействия культуры и поведения.
Защищая концепцию культуры, те, кто отвергал социально деконструктивистскую идеологию, указывали на то, что существует ряд явлений, которые, несмотря на свое непостоянство и почти безграничную изменчивость, продолжают оставаться узнаваемыми характеристиками человеческих популяций (как поведен-
9 См., например, Abu-Lughod, 1991.
10 См., например, Bennett, 1999; Brumann, 1999;
Munroe & Munroe, 1997.
11 См. Fis & Greenfield, 2000.
Ческими, так и символическими)12. Как сказал Беннетт (1999, с. 954-955):
Хотя такая концепция культуры критикуется и игнорируется современной культурной антропологией, она, в целом, продолжает плодотворно применяться при анализе многомерных данных о поведении. Принимаем мы ее или нет, мы остаемся функционалистами… Интерес классической антропологии к объективности был не столь уж плох.
Манро и Манро (1997, с 174-176) также принимают концепцию культуры как набор узнаваемых закономерностей, которые характеризуют группы людей. Разделяя универсалистскую точку зрения, принятую в настоящей книге, они доказывали, что «в разных культурах могут выявляться универсалии, обобщения и сходства благодаря нашему общему видовому наследию и потребности приспосабливаться к ограничениям окружающей среды». Подчеркивание исключительно изменчивости, игнорирование общего сходства Манро и Манро рассматривают как «односторонний, и вводящий в заблуждение взгляд, фактически как полуправду». Мы возвратимся к этим аргументам в главах 11 и 12, где рассмотрены дисскусии в психологии13.
В этой работе мы принимаем точку зрения, что «культура» остается полезным понятием, и употребляем это понятие для обозначения объективно существующего, относительно стабильного «образа жизни группы людей». Мы также принимаем точку зрения (см. гл. 12), что подобное объективное и устойчивое качество группы может как влиять на людей и их действия, так и находиться под их влиянием. Мы уже доказывали:
12 См. Shweder, 2000.
,3 См. также Hermans & Kempen, 1998; Tweed,
Conway & Ryder, 1999.
Кросс-культурные психологи рассматривают культуры как продукты прошлого поведения человека и как факторы формирования будущего его поведения. Таким образом, люди формируют культуру и, в то же время, она влияет на их поведение. Мы создали такую социальную среду, которая постоянно поддерживает непрерывность традиций и вносит изменения в образ жизни в течение времени, обеспечивает его единообразие и различия в пространстве. То, как люди изменяют культуру, и как культура изменяет их, является предметом кросс-культурной психологии14.
Поскольку термин «культура» теперь входит в наш обиходный словарь, было бы полезно кратко рассмотреть, чем этот термин в антропологии и кросс-культурной психологии отличается от его бытового употребления. Во-первых, он не ограничивается «высокой культурой», той, что относится только к живописи, классической музыке и т. д., а охватывает Все Продукты жизни людей, начиная с комиксов и поп-музыки и заканчивая произведениями, которые обычно хранятся в музеях и исполняются в концертных залах и театрах. Во-вторых, культура не подразумевает «цивилизованность»; Все Группы людей обладают культурой, включая тех, кого этноцентрически относят к «цивилизованным» и «примитивным». Большинство антропологов (а также кросс-культурных психологов) избегают терминов «цивилизованный» и «примитивный», потому что они являются оценочными суждениями о качестве культуры (смотри далее раздел о культурной эволюции). В-третьих, культура — это не то же, что общество, хотя оба понятия тесно связаны. Одно из определений общества — это «организованная общность " См. Segalletal., 1999, с. 23.
Взаимодействующих и разделяющих общие цели людей, которые обычно имеют общие убеждения, склонности и способы деятельности»15. Как видно из этого определения, общество состоит из людей, в то время как культура — это образ жизни, которого в целом придерживаются люди. Это различие между культурой и обществом часто стирается. Даже в работах по кросс-культурной психологии, авторы иногда ошибочно используют термин «культура», когда имеют в виду «общество».
В гл. 1 мы рассмотрели положение о том, что различные дисциплины используют свои уровни анализа, и это закономерно исключает необходимость защищаться от редукционистских нападок более фундаментальных дисциплин. В антропологии концепция культуры однозначно является феноменом уровня группы или коллективным феноменом. Точно так же, биологические и психологические переменные могут рассматриваться в связи с культурными явлениями, и время от времени предпринимаются попытки использовать их для объяснения культурных феноменов.
Один из вариантов защиты от подобного редукционизма предложил Кребер (1917), который доказал, что культура Сверхорганизмичная, Где «сверх» Означает выше и вне, а «организмич-Ная» Касается ее индивидуальных биологических и психологических основ. Кребер представил два доказательства независимого существования культуры на ее собственном уровне. Во-первых, отдельные люди приходят и уходят, но культуры остаются более или менее стабильными. Это замечательное явление; несмотря на большую подвижность членов общества и смену поколений,
15 См. Krech, C. utchfield & Ballachey, 1962; с. 308.
Культуры и их институты остаются относительно неизменными. Таким образом, культура в своем существовании не зависит от конкретных индивидов, а живет своей собственной жизнью на коллективном уровне группы. Второй аргумент заключается в том, что ни один отдельный индивид не «владеет» всей «культурой» своей группы, к которой он/она принадлежат: культура как единое целое передается коллективом и, на самом деле, по-видимому, превышает биологические или физиологические способности (знать или делать) любого отдельного человека в группе. Например, ни один отдельный человек не знает всех законов, политических институтов и экономических структур, которые составляют даже ограниченный участок его/ее культуры.
Исходя из обоих этих соображений, Кребер считает, что культурные феномены коллективны, находятся выше и вне отдельной личности, и отсюда следует их название — «сверхорганизмические». Эта позиция важна для кросс-культурной психологии, так как она позволяет нам использовать различие индивид/группа при попытке связать их обоих. Она позволяет проследить влияние культурных факторов на индивидуальные психологические феномены. Может ли «культура» составлять «независимую переменную» в таких исследованиях — это спорный вопрос, который мы рассмотрим в разделе о культуре (гл. 12) с точки зрения психологии.
В предложенном Кребером и Клукхон всестороннем определении культуры использовались термины «явная* и «неявная». Различие между явной и неявной культурами похоже на другое различие, хорошо известное психологам, а именно, на различие между наблюдаемым
Поведением и предположительно лежащими в его основе психологическими функциями и процессами. Некоторые культурные феномены открыты, их легко наблюдать, и они весьма конкретны. Это повседневные обычаи, практики и привычки, которые может видеть фактически любой наблюдатель — как представитель культуры, так и посторонний. В психологии эти явления соответствуют открытым формам поведения, которые являются основными данными для всех психологов (обычно служат единственно приемлемыми показателями для строгих бихевиористов). Следовательно, явная культура — это набор доступных наблюдению действий и результатов, которые регулярно обнаруживаются в группе.
Напротив, неявная культура относится к организационным принципам, которые скрыты за внешне наблюдаемыми явлениями и лежат в основе последовательных паттернов явной культуры. В психологии это соответствует не выраженным явно свойствам отдельных людей, которые, как мы полагаем, объясняют их поведение. Существуют ли на самом деле неявная культура и черты, или же они находятся лишь в когнитивной сфере исследователей — это давняя эпистемологическая и методологическая проблема. Неявные особенности не доступны для постороннего (антрополога или психолога). Часто даже те, кто проявляют эти особенности, не могут их ясно сформулировать. Грамматика, контролирующая речь, правила общения, регулирующие взаимодействие людей, и нормы, которые контролируют надлежащее поведение, — все это примеры подразумеваемой культуры. Таковыми же являются фундаментальные особенности социальной структуры — миф и ритуал — как следствие когнитивной деятельности
(умозаключений, сравнений, обобщений) тех, кто желает обнаружить смысл в культурных закономерностях.