Пространственная ориентация при гравиинер-ционных стрессорах, имитирующих турбулентные влияния атмосферы во время вхождения в нее кос­мического корабля

Техническое обеспечение ориентации в пространстве и управ­ление пилотируемых летательных аппаратов должны предусма­тривать компенсацию различий между обыденно привычными афферентными сигналами, возникающими при перемещениях че­ловека на Земле, и сенсорной афферентацией, возникающей у лет­чика, космонавта при его передвижениях вместе с управляемым им летательным аппаратом. О несовершенстве существующих систем пилотажной индикации свидетельствует сравнительно частое возникновение в полетах пространственных иллюзий, являющихся одной из важных причин аварийности летательных аппаратов. В связи с этим в последние десятилетия увеличилось число исследований ориентации человека в условиях, где про­странственная среда в силу своей «непривычности» становится стрессогенным фактором.

Нами в 70-х гг. были проведены исследования пространственной ориентации человека, изолированного в кабине (каюте) плавающе­го стенда (специально оборудованной крейсерской яхты) [Китаев-Смык Л. А., Чурсинов А. В., 1980; Китаев-Смык Л. А., Попов В. А., Чурсинов В. А., 1983]. Комплексный стресс-фактор на плавающем стенде составляли: укачивание при плавании в штормовую погоду с волнением и ветром от 4 до 6 баллов, относительная изоляция, скученность, реальная опасность длительного пребывания на утлом суденышке вдали от берегов, бытовой дискомфорт. К этому «набо­ру» иногда присоединялись негативные социально-психологические факторы (ссоры, конфликты).

Это исследование проводилось по программе подготовки полета на советском управляемом космическом корабле «Буран». Разраба­

Рис. 31. Схематическое изображение типов ошибок при опреде­лении испытуемыми вертикального направления и на плавучем стенде

тывались методология и принципы оптимизации управления кора­блем на этапе прохождения его сквозь атмосферу, когда на экипаж воздействуют многофакторные гравитационные воздействия (ка­чания, кидания, удары, вращения) из-за турбулентного состояния забортной атмосферной среды. Гравиинерционное воздействие во время плавания в шторм на экипаж крейсерской яхты в некоторой степени было аналогом указанных космических факторов.

Определялось соответствие субъективного представления испытуемого о гравитационном вертикальном направлении (субъективная вертикаль — СВ) с истинным гравитационным вектором (истинная вертикаль — ИВ) (рис. Зі). Для этого ис­пользовалось специальное устройство. На электронном дисплее раздельно или вместе предъявлялись истинная и субъективная вертикали. Последняя «устанавливалась» самим испытуемым с помощью ручки управления, которую он должен был удерживать в строго вертикальном, как ему казалось, относительно поверх­ности Земли положении.

Исследования проводились во время трехсуточных (с участием А. А. Гостева) и десятисуточных непрерывных плаваний при волне­нии и ветре от 4 до 6 баллов На протяжении всего срока плавания испытуемые не выходили из кабины плавучего стенда (яхты) и не видели внекабинных ориентиров (линии горизонта, поверхности воды, неба, внешнего вида стенда и т. п.). В длительных экспе­риментах приняли участие 16 испытуемых. Кроме того, во время кратковременных экспериментов (плавание продолжительностью 0,5-5 ч.) обследовано еще 22 человека.

А. Индивидуальные различия субъективного представ­ления о пространстве и вертикальном направлении на основании гравирецепции без визуального контроля.

С учетом словесных и письменных отчетов испытуемых мной были выделены разные типы «чувства вертикали» т. е. комплекса ощущений, на основании которого у испытуемых формировалось представление о гравитационной вертикали. 1. Чувственный образ, создающий у испытуемого представление о субъективной «вертикали», находился вне его тела (сенсор­ная экстраскопия). Этот образ мог восприниматься преиму­щественно зрительно или за счет кожной, кинестетической чувствительности.

Зрительное представление «вертикали» у одних испытуемых могло локализоваться вне реального оптического пространства и независимо от него. «Вижу как бы вертикальную черту на фоне горизонта, далеко впереди за стенами каюты, будто это маяк на фоне горизонта» (из отчета испытуемого П.). Напомним, что стены каюты не имели окон, и испытуемый сообщал о мнимых пред­метах. «Зрительно представляю как бы висящую в пространстве вертикальную линию» (из отчета испытуемого Ш.). Таких людей называли «пространственные внекабинники».

У других испытуемых зрительный концепт вертикали зависел от реальной оптической среды, т. е. был связан с положением и движением каких-либо реальных элементов интерьера. Их называли «пространственные внутрикабинники». «Вижу черточку на стоне каюты впереди меня, о величине крена яхты знаю по наклону этой черточки, который отчетливо вижу» (из отчета испытуемого М.). «Черточкой» испытуемый М называл реальную случайную царапину на стене каюты перед ним; эта царапина, естественно, была фиксирована на стене каюты. Зрительный концепт «вертикали», независимый от оптического пространства каюты, мог разрушаться (исчезать) при отвлечении внимания испытуемого от процесса слежения за ним, однако он сохранялся при перемещении каких-либо предметов, кратковре­менно заслоняющих оптическое пространство перед испытуемым. Зрительное представление «вертикали», зависимое от конкретных элементов интерьера, формировалось у испытуемого в тот момент, когда у него либо имелись сведения о том, что стенд занял строго вертикальное положение или при предъявлении испытуемому на экране дисплея-индикатора истинного положения «вертикали». Субъективное зрительное представление вертикали, зависимое от оптической среды интерьера, распадалось, когда этот интерьер был, хотя бы на короткий срок, заслонен от наблюдателя, после чего представление о «вертикали» самостоятельно не восстанав­ливалось до тех пор, пока испытуемому вновь было показано на экране дисплея истинное положение вертикали.

И третьи испытуемые («пространственные чувственни­ки») сообщали, что представление о вертикали возникало у них на основании чувства давления различных внешних опор (сиденья, кресла, заголовника, подлокотников, боковых упоров, привязных ремней и др.) на тело, голову, конечности. «Чувствую, что упираюсь левым плечом в боковую стойку; по силе давления знаю, что левый крен градусов 10-15» (из отчета испытуемого К.). «Изменилось давление ягодиц на кресло, сползаю вправо, приходится упираться правой ногой — крен 18-20 °» (из отчета испытуемого Ж.).

2. Чувственный образ «вертикали» локализовался внутри тела испытуемого (сенсорная интраскопия).

У одних испытуемых этот образ локализовался в каком-либо одном месте: «При наклоне яхты чувствую, будто какой-то гиро­скоп в голове дает мне понять, что произошел наклон, и, чтобы сохранить вертикальное положение головы, надо держать ее так, а не иначе» (из отчета испытуемого Т.). Подобное ощущение могло при резком изменении положения стенда (при смене кре­на, при сильном броске на волне) сопровождаться эмоционально окрашенными переживаниями (ощущениями): «При внезапном, резком крене яхты почувствовал холодок, как при падении вниз, в нижней части спины, внутри тела; этот холодок, как какой-то зыбкий стержень, наклонился примерно градусов на 15» (из от­чета испытуемого Ш.). Можно полагать, что это ощущение — ре­дуцированный аналог чувства падения (и страха), возникающего при другом гравитоинерционном стрессоре — в невесомости [Китаев-Смык Л. А., 1963 а, 1963 6, 1963 в, 1964 и др.].

В некоторых случаях испытуемые сообщали о множественных интровертированных ощущениях «вертикали». «Ощущения, кото­рые давали мне возможность оценить крен стенда, локализуются раздельно в голове и в пояснично-крестцовой области, причем индицирующей величину крена является как бы разность между ощущением наклона «оси» внутри туловища, фиксированного привязными ремнями к креслу, и положением наклона «оси» внутри нефиксированной головы, которую я старался удерживать «вертикально» (из отчета испытуемого К.). У испытуемых, ощу­щавших внутри своей головы, тела «ориентиры» вертикального направления, возникало представление об их размерах, форме. «Стержень длиной 4 сантиметра, толщиной 1 сантиметр, как огрызок карандаша» (из отчета К.).

Важным явилось то, что у всех испытуемых, отличавшихся интраскопическим чувственным образом «вертикали», во время плавания при волнении не менее четырех баллов не позднее 30— 40 мин после начала их пребывания во внутренних помещениях стенда возникали выраженные симптомы «болезни укачивания»: тошнота, многократная рвота, повышенная потливость, чувство общей слабости и т. п., т. е. симптомы вегетативного субсиндрома стресса. Подобные симптомы возникали не более чем у 15 % лю­дей, у которых появлялось экстравертированное представление «вертикали».

Данные, полученные в ходе настоящего исследования, по­зволяют составить следующую классификацию чувственных об­разов, доминирующих у разных людей при формировании у них концептуальной модели представления «вертикали» во время ди­намического стрессогенного изменения пространственной среды (качание, кренение и т. п.) [Китаев-Смык Л. А., 1983, с. 238]. А. Экстраскопический чувственный образ «вертикали» (лишен­ный эмоциональной окраски): 1) зрительный: а) не связанный с оптической структурой интерьера, б) связанный с оптиче­ской структурой интерьера; 2) тактильно-кинестетический: а) локальный, б) полилокальный. Б. Интраскопический чувственный образ «вертикали»: 1) ло­кальный: а) эмоционально окрашенный, б) эмоционально не окрашенный; 2) полилокальный: а) эмоционально окрашен­ный, б) эмоционально не окрашенный.

Таким образом, в натурных условиях плавания при действии гравиинерционных факторов, так же в авиационных полетах, при управлении автотранспортом, как и в невесомости [Китаев-Смык Л. А, 1963, 1967], и во время непрерывного вращения [Китаев-Смык, Л. А., 1977 и др.], возникают два типа субъективной (•образной) локализации стрессогенных изменений пространства: во внешней или во внутренней пространственной среде субъекта. У профессионалов эти психологические феномены участвуют в возникновении представления, во-первых, о положении транс­портного средства в пространстве, во-вторых, о слиянии ощу­щения своего тела и корпуса самолета, автомобиля, корабля: «Самолет (автомобиль) — это я, он — мое тело».

Различают следующие основные потоки афферентации, уча­ствующей в формировании концептуальной модели (образа) про­странства: 1) гравирецепторную: а) специфическую — поступаю­щую через отолитовые и купулярные рецепторы вестибулярного аппарата, б) неспецифическую — тактильную, кинестетическую и т. д.; 2) зрительную; 3) слуховую и др. Различна у разных людей степень доминирования того или иного потока афферентации в процессе формирования у них концептуальной модели про­странства. Важную роль в этом процессе играют «вторичные» признаки пространственной среды (словесная информация о пространственной среде, особенности поведения людей в данной среде и т. п.).

В ходе этого исследования было обнаружено, что неустой­чивость положения стенда (качания, крена, поворота и т. д.) у подавляющего большинства испытуемых существенно снижала значение гравитационной афферентации в формировании чувст­венного образа вертикали (субъективной вертикали). При этом у ряда испытуемых возрастало доминирование зрительных сигналов о пространстве каюты, могло возрастать значение афферентации от неспецифических гравирецепторов и т. д. В результате этого практически у всех испытуемых при той или иной продолжитель­ности плавания возникало ошибочное (иллюзорное) представле­ние о вертикальном направлении. Субъективная вертикаль могла приближаться по своему положению во фронтальной плоскости стенда к его вертикальной оси (рис. 31.4), что обусловлено до­минированием «интерьерного фактора», т. е. зрительных сигна­лов, и в ряде случаев «недооценкой» тактильно-кинестетической афферентации; напротив, субъективная вертикаль могла при­ближаться к истинной гравитационной вертикали (рис. 31. 3), можно полагать, в результате доминирования гравитационной афферентации. Иллюзорные представления, когда крен стенда казался испытуемым большим, чем он есть (см. рис. 31.5), веро­ятно, обусловлены «перерегулированием» за счет избыточного доминирования «интерьерного фактора» (зрительных и тактиль­ных его компонентов).

В отдельных случаях испытуемые устанавливали «субъектив­ную вертикаль» с наклоном относительно истинной вертикали в сторону, противоположную реальному крену стенда (см. рис. 31. 2). Подобного типа иллюзии, видимо, связаны с «перерегулиро­ванием» за счет избыточного доминирования гравирецепторной афферентации.

В этих экспериментах мной были обнаружены значительные различия продолжительности латентного периода и времени установки испытуемыми «субъективной вертикали» на экране

у, град

Рис. 32. Схематизированное изображение разных типов нарастания ошибки (в град) при определении вертикального направления тремя испытуемыми (1, 2, 3);t — время в с

дисплея в начале «отслеживания» за ней или при очередном из­менении крена яхты.

При анализе качества определения вертикального направле­ния на начальном этапе сеанса работы по данной методике были выделены три типа испытуемых (рис. 32). Первый тип характе­ризовался тем, что отслеживаемое положение «субъективной вертикали» мало отличалось от истинной вертикали, т. е. величина ошибки была незначительной (гравиремепторное доминирование). Испытуемые второго типа с самого начала работы устанавливали субъективную вертикаль в положение, существенно отличающее­ся от истинного, с наклоном в сторону вертикальной оси стенда, т. е. интерьерной вертикали (зрительное доминирование). Третий тип испытуемых характеризовался первоначально малой вели­чиной ошибки и постепенным (за 10-30 мин), ее нарастанием с увеличением наклона субъективной вертикали в сторону крена (постепенный распад гравирецепторного доминирования с заме­ной его зрительным доминированием) (см. рис. 32).

В ходе длительных экспериментов отмечено, что у испытуемых 1 типа (с малой величиной ошибки) ошибка в определении верти­кального направления возрастала: а) при длительном (более 1,5 ч) непрерывном слежении; б) при утомлении; в) во время дремотного состояния; г) при возникновении неблагоприятных симптомов «болезни укачивания» (тошнота, рвота, головная боль и т. д.).

Были обнаружены разные виды периодичности изменений величины ошибок при определении испытуемыми вертикального направления («субъективной вертикали»). Многие испытуемые отмечали, что «вертикальное направление — это не строго опреде­ленное положение, которое надо придать светящейся линии на экране дисплея, а некоторая вертикальная зона с наклоном в диапазоне 3-7 в пределах которого можно произвольно уста­навливать эту линию» (из отчета испытуемого Ш.). Однако неко­торые испытуемые сообщали, что они чувствуют этот диапазон, но у них «периодически меняется ощущение того, где правильное вертикальное положение светящейся линии на экране» (из отчета испытуемого К.). При этом были зарегистрированы колебания (с периодом 4—10 с.) величины ошибки в установке вертикали (в диапазоне 5—8). Данные колебания, надо полагать, являются результатом циклического перебора «альтернативных решений», связанного с периодической сменой в определенном диапазоне то гравирецепторного, то зрительного доминирования в текущем синтезе концептуальной модели пространства.

У некоторых испытуемых были зарегистрированы относи­тельно длительные колебания значения ошибки при установке «субъективной вертикали». Смена ее одного значения на другое осуществлялась за 8-12 с. То большее, то меньшее значение ошибки поддерживалось на относительно постоянном уровне по 30-60 и более секунд.

Б. Способность (и неспособность) учитывать крен при операторской деятельности в имитаторе космического корабля, при воздействии на него турбулентных потоков при входе в плотные слои атмосферы. Выше описана способность укачиваемых и неукачиваемых людей сохранять представления о «вертикали» в закрытой кабине при ее качке и кренений. Но как эти гравиинерционные воздействия влияют на способность человека к операторской деятельности? Совместно с В. А. Чурсиновым проведено исследование операторской деятельности (слежение за периодически исчезающей целью), совмещенной с необходимостью оценивать величину крена плавучего стенда (специально оборудованной крейсерской яхты) [Китаев-Смык Л. А., Чурсинов А. В., 1980]. Сигналы (а) об изменениях крена стенда суммировались с сигналами (б) при автоматическом управлении перемещением цели на экране дисплея. (Без суммации сигналов о крене «цель» двигалась по параболической траектории, иногда «цель» была не видна.)

Испытуемый, направляя движение курсора по экрану дисплея, должен был совмещать его с двигающейся «целью», а когда последняя исчезала, он должен был проводить курсором на экране воображаемую линию, по которой должна проходить «цель». При этом надо было учитывать, насколько заданная параболическая траектория искажена креном кабины яхты.

Испытуемые выполняли задание со сравнительно небольшими погрешностями в моменты, когда «цель» была видна. Ошибка при слежении резко возрастала, когда «цель» исчезала. Это свидетельствует о неточности экстраполяции испытуемыми ди­намики движения «цели», а также о несовершенстве механизмов «утилизации» афферентных сигналов от вестибулярных или иных анализаторов при формировании концептуальной модели пере­мещения цели в пространстве.

Полученные данные свидетельствуют о существовании двух типов операторов. Одни практически не использовали субъектив­ные данные о пространственном положении собственного тела при организации процесса управления и строили траекторию движения «метки» на основе пространственного и временного представления о заданной траектории ее движения.

Операторы другого типа компенсировали движением курсора возникшие (вследствие поступления сигналов о крене стенда) изменения положения «цели». Как в режимах слежения с ее предъявлением, так и в режимах с ее исчезновением они учи­тывали не только заданную траекторию движения «цели», но и трансформацию этой траектории вследствие «наложения» на нее сигналов об изменении пространственных координат плавучего стенда при его качании и кренах.

В. Феномен деструкции («отключения») концептуальной модели пространства при длительном пребывании в динамически измененной пространственной среде.

Важная особенность экстремальных условий — это то, что могут возникать ситуации, когда «наличного резерва» адаптационных возможностей в организме недостаточно для адекватного реагирования на стрессоры. Расширение этого резерва может произойти в последующем, в ходе адаптивной перестройки функциональных систем. Это потребует времени (сутки, недели и т. п.). Пока этого не произошло, т. е. в тот момент, когда возникает дефицит адаптивных возможностей, организм может реагировать «отключением» каких-либо своих функций, участвующих в восприятии и переработке стрессогенной информации. Это «отключение» может касаться контроля со стороны сознания за тем или иным каналом информации и затрагивать осознавание собственных, в том числе профессиональных, действий [Горбов Ф. Д., Лебедев В. Я. 1975].

В ходе описываемых здесь экспериментов на плавучем стенде было обнаружено возникновение у ряда испытуемых периодов резкого снижения качества пространственной ориентации при установке ими «субъективной вертикали». Эти явления можно расценивать как результат указанной деструкции процесса непре­рывного синтеза концептуальной модели пространства. В указан­ном смысле можно рассматривать следующие явления.

1. У отдельных испытуемых, начиная со вторых суток непрерывного пребывания на плавучем стенде, периоды резкого ухудшения качества определения вертикального направления возникали на фоне хорошего общего состояния и самочувствия при регулярном отдыхе, сне и питании. Во время такого временного ухудшения имела место фазность смены поведенческих реакций испытуемых.

1-я фаза — неосознаваемое испытуемым, чаще постепенное — на протяжении 10—30 с, а иногда резкое — за 3—5 с нарастание ошибки в определении «субъективной вертикали»;

2-я фаза — осознание потери уверенного ощущения верти­кального направления, беспокойство и поиск «правильного» положения вертикали. Это выражалось в том, что испытуемый внезапно начинал, дергая ручку управления из стороны в сторону, искать «правильное» положение «вертикали», меняя наклоны светящейся линии на экране дисплейного индикатора;

3-я фаза — «самоуспокоение» («самоутверждение»). При этом испытуемый, как бы убеждая себя, заявлял экспериментатору:

«Ну, этой методикой — "вертикаль" — я овладел хорошо, с ней все ясно!» (из отчета испытуемого Ж.), или: «Я же летчик, я знаю, как управлять!» (из отчета испытуемого М.). При этом величина ошибочно устанавливаемого испытуемым показателя крена могла на 40-60 % быть больше истинного;

4-я фаза — уверенная работа с постоянной или неоргани­зованно изменяющейся ошибкой в установке «субъективной вертикали».

Подобные «отключения» прослежены не дольше чем на про­тяжении 20-40 мин, т. к. в ходе настоящей работы не удавалось сохранять дольше этого срока стабильный режим плавания стенда (яхты).

2. Значительное ухудшение качества отслеживания «субъективной вертикали» могло возникать при нарастании выраженных
неблагоприятных симптомов кинетоза (тошнота, головная боль, чувство общей слабости и т. д.). При этом некоторые испытуемые жаловались на то, что плохое самочувствие еще более ухудшается при попытке отслеживать «вертикаль». Из отчета испытуемого К.:

«Слежение за "вертикалью" на экране дисплея и даже напря­жение для осознания вертикального направления при установке в вертикальном положении ручки управления или просто напря­жение мыслей, внимания при попытках определить внутреннюю систему координат — все это усиливает тошноту, чувство слабо­сти и безразличия, снижает чувство ответственности. Хочется не думать ни о каких системах координат, а закрыть глаза и забыть, что есть мое собственное тело с его пространственным расположением».

При выраженной «болезни укачивания» у одних испытуемых качество слежения за вертикалью долго удерживалось на отно­сительно высоком уровне, но в какой-то момент резко снижалось, «держался до последнего, больше не удается сохранять ощущения вертикали» (из отчета испытуемого Д.). У других испытуемых нарастание ошибки в установке «субъективной вертикали» могло происходить синхронно с ухудшением самочувствия.

Показ испытуемому значения «истинной вертикали» или сло­весный приказ: «Внимательнее!», «Сосредоточьтесь!» — могли на короткое время восстанавливать имевшееся ранее качество установки «субъективной вертикали».

3. Резкое ухудшение качества установки испытуемым «субъ­ективной вертикали» могло возникать при снижении у него «чувства опоры», например при размещении его лежа, со слегка приподнятой головой на мягкой поверхности. В такое положение помещались отдельные испытуемые для облегчения плохого самочувствия при «болезни укачивания». В одном таком случае у испытуемого с симптомами выраженного «укачивания» (пе­риодическая рвота, сильная тошнота, чувство слабости, головная боль) было зарегистрировано абсурдное представление о том, что плавучий стенд (крейсерская яхта), якобы имеет крен около 90°, что невозможно, т. к. в таком положении яхта затонула бы, т. е. у испытуемого было состояние, близкое к пространственной дезо­риентации, с резким снижением контроля сознания за качеством собственных действий.

За время со 2-х по 3-5-е сутки плавания у всех испытуемых происходила адаптация к условиям жизнедеятельности на плавучем стенде. Исчезали симптомы «болезни укачивания», улучшалась самочувствие и настроение, нормализовались многие показатели психологических и физиологических функций. Была прослежена тенденция к нормализации показателей способности испытуемых определять вертикальное направление.

На фоне адаптации к действию укачивания (экстремального физического фактора) в ходе экспериментов иногда возникали ситуации, оказывающие на испытуемых неприятные (экстре­мальные) социально-психологические воздействия. Например, нарушения привычного хода исследований из-за поломки той или иной аппаратуры вызывали у них нервозность, обиду, рассержен­ность. У испытуемых со сравнительно равными поведенческими и физиологическими стрессовыми реакциями во время подобных психологических экстремальных ситуаций были обнаружены различия показателей функционирования системы простран­ственной ориентации. У одних испытуемых эти показатели либо не изменялись, либо изменялись незначительно. У других при определении вертикального гравитационного направления ве­личина ошибки увеличивалась и достигала уровня, имевшегося в начальном периоде плавания, когда эти испытуемые не были адаптированы к действию физических экстремальных факторов (рис. 33). Следовательно, у этих испытуемых не было стабильной адаптации к гравиинерционным стрессорам (к условиям штормо­вого плавания).

Пониманию причин указанных различий способствует со­поставление этих данных с результатами проводившихся в тех же экспериментах исследований функций, зависящих от разных иерархических уровней центральной нервной системы. Исследо­вание гетерофории (психофизиологический «уровень») обнаружи­ло возникновение существенных изменений ее показателей при выраженных неблагоприятных симптомах «болезни укачивания» и отсутствие таких изменений у испытуемых, адаптированных к условиям плавания при указанных выше дополнительных социально-психологических нагрузках. Напротив, показатели памяти (психический «уровень») ухудшались как при выраженных симптомах «укачивания», так и при указанных выше социально-психологических нагрузках. Следовательно, их адаптация была неустойчивой.

Улучшение способности к правильной ориентации в дина­мически измененной пространственной среде («обучаемость») связано с мобилизацией высших психических функций человека. Испытуемый, пытаясь компенсировать ошибочность концепту­альной модели пространства, «деформированной» сенсорными сигналами об изменениях физических факторов пространства, привлекает первоначально оптические признаки пространства. Затем (после получения в ходе «обучения» информации о том, что «интерьерная вертикаль» не адекватна истинной гравита­ционной вертикали) к нему поступает «вторичная» информация о пространственной среде: при наблюдении за направлением

А

Рис. 33. Динамика психологических и психофизиологических показателей стресса:

Изменение показателей гетерофории (А), суммарной ошибки при определении гравитационной вертикали (Б), показателей кратковременной памяти (В) у ипытуемых 1 и 2 при действии укачивания (горизонтальная штриховка) и конфликта между ними (вертикальная штриховка) t — время в сутках

свободно падающих или висящих в кабине предметов, либо при­борная информация (предъявляемая испытуемым при обучении) об истинной вертикали.

Представленные результаты свидетельствуют о том, что концептуальная модель пространства, базирующаяся на «вто­ричных» признаках изменения пространственной среды, оказы­вается неустойчивой и «разрушается» при действии психических экстремальных факторов, возникающих на 3-6-е сутки непре­рывного плавания в динамически измененной пространственной среде, т. е. при плавании на крейсерской яхте при штормовой погоде с волнением и ветром 4—6 баллов. Более устойчивой оказывается концептуальная модель пространства, базирую­щаяся на физиологических и психофизиологических механизмах (функциях).

Результаты исследований, описанные в этом разделе, были использованы при подготовке космических полетов на пилоти­руемых кораблях типа «Буран». Однако состоялся лишь один космический полет «Бурана» в автоматическом режиме. Экипаж, подготовленный для таких полетов (шеф-пилотом был назначен Игорь Волк), так и не слетал в космос.