Что становится причиной посттравматического стресса? У него I многофакторные истоки. Нередко основная причина — «травма прошлым», т. е. ни как не забываемое событие, чрезвычайно выводящее за пределы обычного (раньше привычного) опыта жизни Іиеловека. «Травма прошлым» могла быть нанесена переживанием Іужаса или боли. Ею начат, запущен своеобразный процесс пост-Ігравматического стресса.
Еще в 1894 г. Р. Соммер предложил термин «психогении» для заболеваний психики, возникающих исключительно из-за прошлых эмоционально-психических переживаний [Sommer R., 1894]. К таким нарушениям психики (без органических поражений нервной системы) относят и посттравматические стрессовые расстройства. Но нельзя не видеть специфику их проявлений и длительного развития болезни с переходами по фазам, как по ступеням (см. ниже).
Причиной посттравматического стресса может оказаться и «травма нынешней жизнью». Это бывает у человека, который адаптировался, привык к одним условиям существования. Но вот он оказывается в совершенно иной обстановке, казалось бы, более легкой, чем та, к которой он привык. Такая новая нынешняя жизнь может стать нетерпимой, психотравмирующей. И, как болезненная защита от нее, формируется посттравматический стресс, хотя в таких случаях это название не вполне корректно, т. к. психику уязвляет не предшествующая, а текущая травматизация.
Действительность может травмировать психику не только своей нетерпимой новизной, необычностью, но и психологическими невзгодами. В начале прошлого века Карл Ясперс развил суждения о том, что психогении могут быть, по словам 3. Фрейда, «бегством в болезнь из непереносимой реальности» [Jaspers К., 1965]. Посттравматический стресс может оказаться своеобразным ускользанием от травм, наносимых реальностью.
Наконец, источником посттравматического стресса часто бывает «травма ожидаемым будущим », когда человек страшится трагедий, случавшихся раньше и оставивших ужасный след в его душе. Однако, еще хуже незнакомые опасности, надвигающиеся из будущего. «Травма ожидаемым будущим» часто самая нехорошая. Человек живет здесь и сейчас, т. е. в каждый «моментжизни» (см. у Карла Бэра), и живет он для будущего. Для какого? Хорошего! А если оно ужасно, то омрачает, уродуется каждый момент текущей жизни. И у человека (в его психике, в его организме) формируются процессы, характерные для посттравматического стресса. Неврозы из-за страха перед будущим были изучены и подробно описаны Е. Блойлером [Е. Bleuler, 1920].
Возможны разные формы патологического развития ПТСР: преимущественная — психосоматизация заболевания, либо наиболее заметным становится регресс психики, или же начинает проявляться диссоциация сознания и подсознания. 1. Психосоматические расстройства актуализируются как:
а) «уничтожение» болезненным процессом внутри организма локусов, пораженных, якобы «захваченных» гипотетическим врагом. Тогда страдают отдельные органы и физиологические системы; б) «уничтожение» психосоматическим заболеванием субъекта (самого себя), как поля, где развивается мучительный стресс (с его неразрешимыми проблемами). Возникает тотальное, губительное расстройство организма, т. е. невольный психосоматический «суицид». 2. Стойкий регресс психики из-за ПТСР можно рассматривать, как «уход» от понимания и переживания неустранимых (незабываемых) последствий психотравмы. Так могут возникать:
а) инфантилизация, возврат к детскому сознанию, еще не понимающему и потому не переживающему в полной мере мучительной психотравмы;
б) дебилизация, т. е. «уничтожение» психических потенций субъекта, как «чувствилища» и «переживалища» мучений
стресса.
3 Диссоциация (расщепление, разведение) сознания и подсознания может происходить как формирование психического «аварийного клапана», либо «защитного убежища»:
а) возникновение такого «аварийного клапана» происходит для выпускания накапливающегося дискомфортного психического перенапряжения. Его источник — все еще не излеченная (не забытая, не зажившая) психотравма. Диссоциация продуцирует приступы доминирования («властвования») подсознания над сознанием. Тогда подавляются осознаваемые нормы поведения, этические ограничения, традиционные запреты. Такие приступы проявляются как необузданные крики, скандалы, агрессия и т. п. Это как бы борьба против образа врага, причинившего некогда психотравму;
б) приступы самоагрессии (попытки суицида), тоже как борьба с таким «врагом» внутри себя самого;
в) периодический уход, прятание себя в «защищенный мир» подсознательных образов, представлений, переживаний.
Это припадки благодушия, не адекватного реальной действительности, либо экстаза, либо летаргической дремотности;
г) «проваливания» человека в хранящиеся в подсознании яркие образы событий, травмировавших его психику когда-то: припадки страха, приступы боязни окружающих людей, тревоги перед текущими или предстоящими событиями.
Глубоко зашедшая диссоциация без возможности вытеснения последстий психотравмы создает «дробление» личности с формированием множественности характеров в одном человеке
Можно видеть еще и иные «пути» развития ПТСР.
Основываясь на собственных клинических данных, Е. О.Александров высказал предположение, что ПТСР не только ухудша качество последующей жизни человека, но может сокращать ее. Однако, ведущим фактором оказывается то, каким смыслом он наполняет ее: мудростью жизненного опыта, либо болезненными переживаниями. В первом варианте — пережитый стресс может продлять жизнь человека [Александров Е. О., 2005, с. 123]. Это суждение согласуется с концепцией Н. Я. Пэрна, видевшего в жизни человека два основных периода: первый — накопление опыта жизни и знаний о созиданиях и разрушениях, второй — з вершающий период, — передача жизненной мудрости молодым поколениям, либо руководство ими [Пэрна Н. Я., 1925]. Может ли невостребованность окружающими людьми жизненного опыта, жизненной мудрости человека с незаживающими ранами души, с неотомщенными и непрощенными обидами, со своими не искупленными грехами (все это глубинные причины ПТСР) укорачивать жизнь страдальца посттравматическим стрессовым расстройством?