Абсолютизм
Генетическая Трансмиссия индигенные Психологии культурная Психология культурная Трансмиссия культурно-Сравнительное Исследова
Того, что обе они обращаются к валидным, но отдельным объектам.
Релятивизм
Универсализм
Универсальность
Уровни Выводов (Или Обобщения)
Условности
В этой главе мы попытались коснуться основных теоретических проблем кросс-культурной психологии. Сперва мы представили классификацию, которая позволяет определенным образом упорядочить различные способы интерпретации результатов кросс-культурных исследований. Для этой цели мы использовали представленные ранее различия между двумя принципами трансмиссии, генетической и культурной, и различия между тремя уровнями выводов. Мы показали, что для выводов о кросс-культурных различиях на высоком уровне обобщения трудно подтвердить, относятся ли они к генетическим или к культурным процессам трансмиссии. Далее были изучены три основные ориентации в классификации выводов, а именно: абсолютизм, релятивизм и универсализм. В результате, мы пришли к выводу, что универсализм является наиболее обоснованной из этих трех позиций.
Затем мы рассмотрели три основные исследовательские традиции кросс-культурной психологии: культурную, инди-генную психологию и культурно-сравнительную традицию исследований. Они подразумевают разные точки зрения, противоречия между которыми нуждаются в разрешении. В заключительном разделе были предложены способы, с помощью которых, вероятно, можно сочетать основные теоретические позиции 43 См. также Keller & Greenfield, 2000.
Кросс-культурной психологии — комбинирование составляющих двух позиций с целью их объединения или признание
Существуют два основных способа полемики между культуралистскими и куль-
Турно-сравнительными точками зрения. Одни могут просто заявить, что другие ошибаются. В начале 1990-х гг. такую позицию занял Шведер (1990, 1991). И наоборот, можно поискать такую позицию, где интересы обеих точек зрения могут примиряться. Можно указать три стратегии сближения релятивизма и универсализма — сочетание, интеграцию и разграничение (демаркацию)36.
Стратегия сочетания относится к выбору элементов из обеих позиций. Сочетание приобретает смысл в предположении, что любая дихотомия пребывает скорее в умах исследователей, а не является фактом наблюдаемого поведения, и что ни одна из сторон не имеет исключительного права на валидность. Часто таким способом проводится различие между «эмиками» и «этиками». К сожалению, иногда это происходит только Ad Hoc. Кросс-культурные различия, которые находят в наборе данных, квалифицируются как различия за счет эмик-аспек-тов, а сходство, которое исследуется с помощью выборки, обычно относят к «этик». Само собой разумеется, что такое прагматическое использование данных обедняет интерпретацию изучаемого различия, сделанную Пайком (1967) и Берри (1969). Необходимо провести критическое тестирование.
Примером тщательного проведения экспертизы культурным антропологом и психологом является исследование Вассманна и Дасена (1994а, 199b) когнитивных последствий системы счисления Юпно (см. гл. 9). Они проанализировали эту систему с точки зрения коллективных представлений испытуемых, а также, исходя из когнитивных навыков, по которым отдельные
36 См. Poortinga, 1997; Poortinga & Van Hemert, 2001.
Люди отличались с учетом их места жительства и опыта. Позиция сочетания разделялась Берри (2000а) и Яном (2000). Универсализм, как это было описано в этой главе, имеет характерные черты комбинаторного подхода. Аргументы обеих сторон были приняты во внимание для того, чтобы выработать среднюю позицию (см. рис. 12.1. и таблицу 12.1.). Однако, выделяя взаимодействие между человеческим организмом и культурным контекстом, можно сказать, что эта позиция также стремится к интеграции.
Второй стратегией является интеграция противоположных методологических и теоретических интересов в одном и том же исследовании. Она требует, чтобы исследователи различных традиций пришли к фундаментальному соглашению по теоретическим вопросам. Оглядываясь на длинную историю и устойчивую противоположность точек зрения37, сделать это, как представляется, весьма затруднительно. В доступной литературе уже было предпринято множество попыток теоретической интеграции, что, в конечном счете, вылилось в релятивистскую позицию. Так обстоит дело с моделью рефлексивной личности, которая допускает ориентированное на будущее (интенциональное) действие, что было описано Экенсбергером (1979, 1996). Другой пример можно найти в работах Коула (1992а, 1992b, 1996). Его основная структурная схема состоит из трех компонентов развития: биологического, окружающей среды и культурного. Коул хочет преодолеть некорректные дебаты о роли природы и воспитания в человеческом поведении. Вводится третья сущность, а именно культура в смысле исторически определенных особеннос-
37 См. Jahoda & Krewer, 1997.
Тей окружения. В конце он сокращает понятие «окружение» в традиционном смысле до «универсальных особенностей окружения». Коул пишет: «Согласно этому представлению культурного контекста, два фактора Биология И ОкРужение Или Личность И Общество… Не взаимодействуют непосредственно. Скорее их взаимодействие происходит через третий фактор — культуру».
Утверждение культуры как третьей сущности превращает эту конструкцию в релятивистскую. Отдельный статус для этой сущности делает структуру Коула менее экономной, чем те схемы, в которых проводится только одно основное различие между организмом и окружением, которые, как считается, взаимодействуют разными способами. Например, в экокультурной структуре (рис. 1.1.) опосредованная адаптация популяции имеет функции, подобные тем, которые Коул приписывал культуре. Кроме того, Коул занимает несколько необычную позицию сокращения «окружения» до универсальных особенностей окружения, но это, в свою очередь, возвращает необходимость разграничивать «универсальность» и «специфичность».
Третья попытка интеграции — это анализ Касимы (2000). Он начинает с концепции, в которой культура является неотъемлемой частью личности, и видит появляющийся консенсус между тем, что он называет эмпирическим и интерпретационным подходами по следующим четырем пунктам. Во-первых, большинство психологов принимают физическую онтологию (мысли и чувства имеют физическое обоснование), что превращает более ранние дуалистические концепции разума и тела в нечто устаревшее. Во-вторых, существует общий консенсус
Относительно культуры как филогенетически развитой способности человеческого вида передавать, как с помощью генетической, так и культурной трансмиссии, информацию от одного поколения следующему. В-третьих, человеческий разум является продуктом взаимодействия между генетическими и культурными факторами, которые переплетаются вместе в сложном паттерне. В-четвертых, культурный контекст является частью человеческого разума. Такая концепция, по мнению Касимы, ослабляет противостояние «идеализм—материализм». Однако подчеркивание контекста как части человеческого разума (и личности) является, по сути дела, релятивистской точкой зрения. Он приобретает статус культурных переменных как влияющих переменных в компаративном (квазиэкспериментальном) проекте исследования, потому что такой статус предполагает, что культура и индивид могут определяться как отдельные сущности. Можно подумать об альтернативных формулировках четвертого пункта Касимы. Описание, подобное тому, что «на проявление психологических процессов влияют культурные факторы», по-видимому, было бы приемлемо для универсалистов, но не для релятивистов.
Третья возможная стратегия, разграничение (демаркация), заключается в раздельном рассмотрении и разном объяснении общекультурных и культурно-уникальных переменных. Эта стратегия опирается на открытое признание того, что эти две точки зрения несовместимы и, по крайней мере, в ближайшее время останутся таковыми. Далее принимается, что интересы, которые выражены как в релятивизме, так и в универсализме, должны признаваться, но достижения любого из
Двух, как подхода к связи «культура—поведение», имеют свои ограничения. Это представление было разработано Пур-тингой (1992b, 1997), а мы здесь следуем описанию Пуртинги и Судийна38.
Отправной точкой является тот факт, что диапазон возможных действий человека намного шире, чем их наблюдаемый диапазон. Это можно объяснить с точки зрения концепции ограничений, в соответствии с которой диапазон альтернативных действий, фактически доступных человеку, является ограниченным. С другой стороны, в большинстве ситуаций остаются разные направления действий, которые открыты для человека. Они могут рассматриваться как допустимые или возможные. Ограничения определяются на различных уровнях — от отдаленных до ближайших. Они могут быть внутренними, в пределах человека, а также внешними (навязанными окружающей средой). Возможные или допустимые действия можно определить как пространство альтернатив, которое свободно от ограничений на каждом из уровней, следовательно, допустимое комплементарно с ограничениями. Такие различения присущи современному экологическому осмыслению связей между окружением и организмом, которое использует понятие поссибилизма (см. гл. 1). Они могут происходить на нескольких уровнях: в таблице 12.2. они локализованы, начиная от отдаленных (далеко от действующей личности), и до ближайших (поблизости от действующей личности).
На самом общем уровне возможности человеческого поведения определяются (и вызываются) филогенетической историей нашего вида. Окружающая среда или экологическая ниша, в которой
См. Poortinga & Soudijn, в печати.
Действуют люди как вид, накладывает ограничения на результаты адаптации. Однако, согласно таким биологам, как Гоулд (1991) (см. гл. 10), текущие характерные черты личности не всегда бывают непосредственным результатом процессов генетической трансмиссии, которые регулируются отбором; они также являются побочным следствием отбора и «пазух свода» (см. гл. 10)39.
Гоулд рассматривает сложность мозга как особенность человеческого организма, которая открыла многие возможности, такие, как религия, искусство и технология, для чего он едва ли мог быть развит изначально.
Культурную трансмиссию на уровне группы отличают от генетической трансмиссии при помощи такого понятия, как «эпигенетические правила»40. Эти правила относятся к процессам взаимодействия между генами и окружающей средой. Какие именно культурные паттерны будут развиваться, зависит, в значительной степени, от тех ресурсов, которые имеются в наличии в данном природном окружении. Существуют также паттерны, которые едва ли будут развиваться в неблагоприятных экокультурных и социально-политических условиях. В этом смысле, окружающая среда действует как набор ограничений. В то же самое время, естественная окружающая среда предоставляет возможности, которые развивались различными способами разными культурными популяциями, Что ЗавершилосЬ созданием различных
39 Термин «exaptations» обозначает те характерные
черты, которые облегчают адаптацию к окружающей
среде, но которые первоначально имели иное назна
чение; термин «spandrels», буквально, «пазухи сво
да» (более адекватного термина на русском языке
нет), относится к адаптивным биологическим изме
нениям, которые создают пространство для дополни
тельных функций организма; пример: мозг человека
(Прим. Ред.).
40 См. Lumsden & Wilson, 1981, гл. 10.
Технологий и обычаев взаимодействия с окружающей средой, включая и социальное окружение.
Следующая строка в таблице 12.2. касается трансмиссии как феномена индивидуального уровня. Наш генетический набор накладывает физические и ментальные ограничения на то, что может быть достигнуто. А наше окружение, равным образом, не обеспечивает оптимальных возможностей для развития (например, неоптимальное питание), что и создает внешние ограничения. С другой стороны, индивидуальные способности не следует рассматривать только с точки зрения воздействующих на них ограничений. Способности также формируют основу для развития умений или навыков, которые могут использоваться для реализации желаемых достижений; в этом смысле, способности также могут рассматриваться как возможности.
Конечной формой трансмиссии, которая выделена в таблице, является культурная трансмиссия на индивидуальном уровне в форме инкультурации и социализации применительно к преобладающим экономическим условиям и социокультурному контексту. Инкультурация обычно относится ко всем формам культурного научения, включая имитацию41. Это ограничивающее условие, поскольку индивиду удается лишь частично научиться на основе опыта. Внешние ограничения накладываются в виде ограниченного объема опыта, доступного в данном контексте, а также распространенных практик социализации. Представление о социализации как о процессе ограничения было предложено Чайльдом (1954), который доказывал, что индивидов заставляют развивать более узкий диапазон пове-
" Ср. Segall, 1999.
Денческого репертуара, а не те потенциальные возможности, которые даны им от рождения.
Последняя строка таблицы относится к конкретным ситуациям или стимулам, с которыми человек фактически сталкивается. Поскольку ситуация требует определенных действий и делает другие действия неуместными (например, бегство в случае физической опасности), существуют внешние ограничения. Присутствуют также и внутренние ограничения, поскольку человек придает ситуации некоторый смысл. В то же время, в большинстве ситуаций субъект (действующее лицо) может воспринимать альтернативные (возможные) линии поведения, которые могут пониматься как возможности.
В психологии рассматривается индивидуальный уровень объяснения. Кросс-культурная психология сосредоточена также на взаимодействии индивида и культурного контекста. Ограничения могут рассматриваться как определяющий признак культуры, т. е. «культура проявляется в общих ограничениях, которые сужают репертуар поведения, доступный для членов определенной группы, способом, который отличается от способа сужения репертуара поведения, характерного для представителей других групп»42.
Конечно, таблица — это только схема. Ограничения и возможности часто являются двумя сторонами одной медали, что, до некоторой степени, определяется той или иной точкой зрения. В таблице также представлены взаимодействия между различными уровнями, а в пределах строк — между ограничениями и возможностями, которые можно проиллюстрировать представлением Сьюпера И Харкн Есса об эволюционной нише
42 См. Poortinga, 1992b, с. 10.
|
|
(гл. 2). Особый смысл имеет предмет обсуждения настоящей главы. Поскольку общие ограничения сужают диапазон альтернатив поведения, их изучение может привести к открытию закономерностей поведения разных индивидов. Такое изучение возможно с помощью наблюдения и экспериментальных и психометрических методов. В той степени, в какой
Известны ограничения, мы сможем прогнозировать поведение. Экологические ограничения могут сделать в высшей степени маловероятным развитие определенных технологий; трудно вообразить, чтобы какой-либо вид сельского хозяйства мог развиваться в регионе Арктики.
Поскольку будущие события свободны от ограничений, и они находятся вне досягаемости прогнозов, то лишь в ретроспективе мы можем попытаться понять выбор, который фактически был сделан в конкретный момент. Мы можем либо просто декларировать, что некоторое событие находится вне пределов научного анализа, или можем расширить диапазон методов, чтобы включить качественные способы анализа, такие, как описания и герменевтику (толкование смысла). Таким образом, различие между ограничениями и возможностями подчеркивает комплементарность двух точек зрения — универсализма и релятивизма. Культура, которая определена как набор предшествующих условий, наиболее подходящим образом может быть проанализирована с помощью квазиэкспериментальных методов. В той степени, в какой действие предшествующих условий (антецедентов) не встречает ограничений, те правила и условности, которые появились в определенной группе, поддаются описанию и интерпретирующему анализу, но они же ускользают от объяснения с точки зрения их «закономерности».
И, наконец, если мы сделаем шаг назад и посмотрим на теоретические аргументы, которые обсуждаются в этом разделе, появляются две точки зрения. Первая — состоит в том, что все формулировки термина «пазухи свода» явно включают биологическую сторону индивидуального человеческого поведения. В то же время, культура укоренена в биологических предпосылках способностей человека как вида, которые предопределяют разнообразие паттернов поведения. Вторая, широко распространенная точка зрения, состоит в том, что делается неявный ак-
Цент на эволюционной точке зрения43. Возможно, следуя этим направлениям, можно будет постепенно разрешить те споры, которые занимают такое видное место при осмысливании взаимосвязей между культурой и поведением.
Так как универсалистская точка зрения и подход Культурно-Сравнительного
Исследования Проходят красной нитью через большую часть этой книги, мы упомянем здесь только некоторые важные теоретические вопросы, по которым они отличаются от преимущественно релятивистских направлений. Поиск причинно-следственных связей между культурным контекстом и результирующим поведением является, возможно, основной чертой этой точки зрения.
Самым близкий пример — это подход, где культура предстает как ряд условий. Определенное экокультурное и социально-политическое окружение рассматривается как чрезвычайно сложное условие или состояние. Большинство представителей культуры причислялись к этой культуре по рождению, в том же смысле, как объекты исследования
См. Kagitcibasi & Poortinga, 2000.
Помещаются в одни и те же условия в лабораторном эксперименте. Однако, согласно Сигаллу (1983, 1984), культура — это фактор более высокого уровня организации, чем статус независимой переменной; она слишком расплывчата, чтобы ее можно было измерить. Скорее, культура должна быть разделена на отдельные контекстуальные факторы (Whiting, 1976, говорил о «расшифровывающих» культурных переменных). Они включают такие социальные институты, как школа, язык, правила, которые регулируют межличностные отношения и характерные особенности физической окружающей среды.
Культурно-сравнительным исследованиям свойственно начинаться с наблюдения какого-то важного различия в поведении, а затем пытаться установить причинную переменную, которая сможет объяснить это различие. Пуртинга, Ван де Вийвер, Джо и Ван де Коппель29 расширили определение культуры Сигалла как слишком расплывчатой переменной. Они предположили, что анализ культурных переменных можно проиллюстрировать с помощью метафоры очистки лука. Можно снимать все больше и больше слоев пока, в конце концов, не останется никакой луковицы. В этом же смысле, авторы заявляют, что кросс-культурное исследование было бы полностью успешным только тогда, когда все вариации в поведении между культурами были полностью объяснены, исходя из измеряемых переменных.
В обзоре, который был сделан с культурно-сравнительной точки зрения, Лоннер и Адамопулос30 различают три перспективных подхода. Во-первых,
29 См. Poortinga, Van de Vijver, Joe & Van de Koppel,
1987.
30 Cm. Lonner & Adamopoulos, 1997.
Культуру можно понимать как контекст. Она служит не как объединение независимых переменных, а, скорее, как арочная структура, которая охватывает все виды взаимодействий и взаимосвязей переменных. Взгляд на культуру как на ряд независимых переменных или как на контекст постулирует непосредственные отношения между культурными предпосылками и поведенческими результатами. В то же время, две оставшихся концепции рассматривают второстепенное или косвенное влияние на культурные переменные при объяснении результирующего поведения. В одной из этих двух концепций культура приобретает статус промежуточной переменной. Например, при анализе ценностей, которые имеют отношение к работе31, такие психологические переменные, как заслуги по месту работы и подчинение приказам, предположительно, находятся под «влиянием» превалирования индивидуализма (или коллективизма) в обществе. В подобных исследованиях внутри-индивидуальные детерминанты играют непосредственную или близкую к этому роль, в то время как культура имеет второстепенный статус. Четвертая и заключительная роль, которая в литературе приписывается культуре, это, согласно Лоннеру и Адамопуло-су, роль модератора: это переменная, которая влияет на связь между двумя другими переменными. Они приводят пример Маркуса и Китаямы (1991; см. гл.4), для которых культура влияет на появление специфических, самодостаточных систем (независимых или взаимозависимых) в обществе, тем самым, потенциально изменяя психологические процессы.
Вбольшинстве культурно-сравнительных подходов упоминаются скорее перемен-
31 См. Hofstede, 1980.
Ные, а не системы32. На первый взгляд, может показаться, что это подразумевает гораздо меньшую согласованность, чем в культурных подходах, но такое впечатление может оказаться ошибочным. Например, Триандис(1996)предполагает согласованность или способность к обобщению паттернов в определенные культурные «синдромы», т. е. разделяемые всеми членами культуры установки, верования, нормы, определения ролей и самоопределения, а также ценности, которые организуются вокруг одной идеи. Кроме того, как мы уже видели, среди исследователей существует тенденция принимать без доказательств общие объяснительные переменные, которые затрагивают широкий спектр подобных явлений (выводы высокого уровня), такие, как коллективизм — индивидуализм, самоорганизация личности и познавательные способности.
Конечно, человеческое поведение целостно, хотя бы потому, что личности в своей деятельности являются физически согласованными организмами. Но это не обязательно подразумевает, что психологические различия между культурными популяциями также являются взаимосвязанными. Большие группировки различий во внешнем поведении могут наблюдаться при непосредственных реакциях на экологическую окружающую среду. Вряд ли имеется психологически значимая культурная переменная, не связанная с ВНП. Однако, как мы видели в схеме Лоннера и Адамопулоса (1997), многие психологи подчеркивают косвенную роль культуры между предшествующими условиями и поведенческими результатами; культура усваивается, ин-тернализуется в виде ценностей, концепций «Я» и т. д. Подобные интерпретации
32 См. Jahoda, 1984.
Подразумевают выводы среднего уровня и часто даже высшего уровня.
В этой книге проводится позиция, что культура и поведение функционально адаптируются к контексту. До сих пор это мнение часто подразумевало интерпретацию культурных и поведенческих различий на относительно высоком уровне умозаключений. Другой путь рассмотрения таких различий, которые требуют только выводов низкого уровня, это анализ поведенческого репертуара в культуре как большого числа Условностей, Культурных методов или культурных правил. Это явно или неявно принимаемые соглашения среди членов группы относительно того, что уместно при социальном взаимодействии в каких-то областях деятельности, например, в искусстве33. Условности не тривиальны. Они могут повысить значимость определенной ситуации34 так, что почти все представители культуры будут одинаково реагировать на нее, тогда как в другой культуре в той же ситуации распространена несколько иная реакция. Однако, с точки зрения постороннего наблюдателя, условности имеют аспект произвольности. Правила или условности не ограничиваются открытым действием. Они включают способы решения проблем (например, строительство каменных зданий, а не деревянных) и объяснение других правил (когда вы смотрите на человека, разговаривая с ним, это демонстрирует вашу честность и открытость, а не смотреть в глаза — это признак уважения)35.
Условности, возможно, лучше всего сравнивать со словами в словаре из-за их большого количества. Эта аналогия уместна в другом случае: при переводе
33 См. Van de Koppel & Schoots, 1986.
34 См. Mishel, 1973.
35 См. Girndt, 2000; Gimdt & Poortinga, 1997.
Терминов на основе словаря можно потерять оттенок значения и можно сказать, что такие же неправильные «переводы» встречаются при передаче из одного культурного репертуара в другой, например, при межкультурном общении или при переводе анкетных опросников. Даже если в целом мы знаем определенные правила общества, мы, вероятно, можем ошибаться при их надлежащем применении. Так же, как уверенно и свободно мы чувствуем себя, используя родной язык, мы довольно непринужденно обращаемся со своим культурным репертуаром и с меньшей вероятностью совершаем ошибки.
Как здесь описано, условности или правила оказывают сильное воздействие на весь поведенческий репертуар потому, что они встречаются часто и в большом количестве. Они также приводят к постоянным кросс-культурным различиям. Обществу нужны условности относительно того, как вести себя в определенных ситуациях, и что является приличным; без правил социальные взаимодействия стали бы полностью хаотичными. В то же время, часто не имеется никакой психологической причины того, почему в обществе возникает одна определенная условность, а не другая. Поскольку условности имеют аспект произвольности, это ограничивает интерпретацию кросс-культурных различий, сточки зрения как психологически значимых независимых переменных, так и свойств культурной системы.