Нисбетт (Nisbett, 1990) в своей работе приводит хорошие примеры различий в проявлениях агрессивного поведения, используя положения эволюционной психологии. Жители остовов Турки и Таити в Тихом океане живут в одинаковых экологических условиях, однако жители Турки ловят рыбу в открытом море, что связанно с большими опасностями, а таитяне без всякого риска в изобилии ловят рыбу в лагунах.
Оба острова расположены в тропическом поясе, но наличие лагун с изобилием рыбы обусловливает различие. Жителям Турки приходится быть агрессивными и бесстрашными, чтобы ловить рыбу в открытом море. Поэтому мужчины острова Турки являются рыбаками с сильным и буйным характером. Они состязаются друг с другом в силовых поединках и других актах показного поведения, имеют много любовных похождений и рано становятся отцами детей. От женщин требуется подчинение, а от мужчин покровительство и защита женщин. В отличие от них, таитяне миролюбивы и охотно сотрудничают друг с другом, не слишком опекают своих женщин. Они достаточно пассивны и покорны, смиренны и не обращают внимания на проявления оскорбительного равнодушия по отношению к себе. Нет никаких оснований для чрезмерной защиты своего Я.
Когда ресурсы ограничены и затронуты жизненно важные потребности, проявление агрессивного поведения становится естественным. Проживая среди жителей кочевых племен Сирионо в Восточной Боливии, Холмберг (Holmberg, 1969) явился свидетелем семидесяти пяти споров и ссор. Большинство из них касались вопросов разделения ресурсов. Однако субъективная культура этого племени не поощряла агрессивное поведение. Поэтому при появлении противоречий, они редко прибегали к использованию физической силы. Жизненное благополучие – редкое явление среди этих племен.
Представители ряда коллективистических культур проявляют различные формы агрессивного поведения по отношению к членам аут-групп, которые нарушают важнейшие ин-групповые нормы. Хорошим примером является греческая община Саракатсани, проживающая в горной местности Греции (Campbell,1964). Эти пастухи овец зачастую крадут их друг у друга и объясняют эти действия тем, что им не хватает мяса, чтобы прокормить свои семьи. Во время таких захватнических рейдов бывают схватки со смертельными исходами. Тогда одна большая семья вступает в открытую борьбу с другой семьей, в конечном счете, приводящей к локальной войне. Проявление «кровной мести» достаточно широко распространенное явление в коллективистических культурах.
Существуют эндогамные общества, в которых люди должны вступать в браки с представителями своей ин-группы. Например, во многих мусульманских культурах на мужчин оказывается давление, чтобы они женились на дочерях братьев своих отцов (т. е. на двоюродных сестрах – В. С.). В этих культурах ин-группа может действительно оставаться совершенно изолированной от всех других аут-групп. В таких обществах честь семьи, рода является наивысшей ценностью. Когда одного из членов ин-группы убивает представитель аут-группы, честь семьи считается опозоренной. И чтобы восстановить ее, кровная месть становится абсолютным императивом.
Проявление насилия в больших городах намного сильнее, чем в сельской местности, частично из-за процесса деиндивидуализации (Zimbardo, 1969). Чувство анонимности и отсутствия социального контроля может приводить к тому, что люди становятся более агрессивными. Когда человек чувствует себя частью толпы, он может переживать потерю идентичности или скрытости под маской «общей униформы», затерянности в толпе. Ватсон (Watson, 1973), используя данные Бюро региональных архивов человеческих отношений, пытался выяснить, в каких культурах солдаты проявляют наибольшую агрессивность (совершение убийств, пыток, нанесение увечий). Он кодифицировал уровни деиндивидуализации солдат по изменению их внешнего облика перед вступлением в бой. В работе было обнаружено, что те общества, в которых солдаты сильно изменяли свой внешний облик, оказались более агрессивными, чем общества, в которых солдаты сохраняли свою внешность неизменной.
Есть данные, свидетельствующие о том, что демократические общества редко вступают в столкновение или борьбу друг с другом (Ember, Ember, Russett, 1992). Это подразумевает следующее: когда люди обучаются тому, каким образом улаживать свои разногласия и контролировать политические процессы, они также обучаются и тому, что конфликты с людьми, имеющими сходные ценности и представления о политических процессах, могут разрешаться без применения оружия. Есть также данные, свидетельствующие о том, что в регионах, страдающих дефицитом ресурсов и частым проявлением непредсказуемых событий (например, природных катастроф), подобные экологические условия способствуют формированию более агрессивных культур (Ember, Ember, 1992). Непредсказуемые природные катастрофы связаны с общим уровнем недоверия в обществе, и оба эти фактора связаны с частотой проявления военных действий и конфликтов. Подобное явление наблюдается среди плотно проживающих безработных черных: у них вырабатывается общая ориентация тотального недоверия к окружающей социальной среде (Triandis, 1976 (б)) а также тенденция к росту агрессивности. Таким образом, частое проявление непредсказуемых негативных событий предрасполагает к агрессии. В некоторых экологических регионах высока вероятность появления конфликтов за обладание ресурсами (например, когда группы проживают рядом друг с другом, и нет разработанных правил, регулирующих доступ к ресурсам). В ряде экологических ареалов условия проживания способствуют большей психической напряженности и фрустрации ее обитателей (недостаток ресурсов и противодействие других групп). Чем больше в регионе проживания уровень фрустрации для его обитателей, тем больше вероятность проявления агрессивного поведения.
В ряде исследований высказывается предположение, что наблюдение за проявлением агрессии может повышать вероятность ее дальнейшего проявления (т. е. способствовать выработке навыков агрессивного поведения – В. С.).
Родители, использующие при воспитании детей физическое наказание, являются образцами агрессивного поведения, поэтому у таких родителей дети с большей вероятностью также вырастут агрессивными. Таким образом, в культурах и субкультурах, где агрессия является широко распространенным явлением, сама распространенность этого феномена способствует повышению вероятности его подкрепления и дальнейшего сохранения в данной культуре.