Важность контекста и предшествующего опыта признавал и Пиаже (Piaget, 1972), когда говорил о том, что плотники, слесари и механики с невысоким уровнем образования, делающие ошибки в несложных задачах из школьной программы, могут демонстрировать навыки логического мышления при решении задач, соотносимых с их профессиональным опытом. Продолжая верить в то, что формальные операции логически независимы от реального контекста, в котором они применяются, он тем не менее признает: «Лучше всего давать молодому человеку тестовые задания из области, имеющей отношение к его работе и интересам» (р. 1).
Клик (Click, 1981) приводит интересный пример влияния культурного контекста и ценностных установок на проявление когнитивных способностей. Пример взят из исследования либерийского племени кпелле, проведенном Коулом и соавторами (Cole et al., 1971). Исследователи составили список объектов, которые можно было отнести к категориям пища, одежда, инструменты и кухонная утварь, и попросили не имеющих образования взрослых кпелле «объединить предметы, которые сочетаются между собой». В противоположность образованным западным испытуемым, кпелле не использовали категории общего характера (инструменты, пища и т. д.), предпочитая функциональные категории, говоря, например: «Нож и апельсин сочетаются между собой, потому что нож режет апельсин». Один из испытуемых, который последовательно давал ответы (Low—Level) Функционального характера, по собственной инициативе заметил, что его метод классификации объектов является методом «мудрого человека». На вопрос интервьюера, как будет классифицировать данные объекты «глупый» человек, испытуемый ответил, что глупый человек распределил бы их в соответствии с классами общего характера (инструменты, пища и т. д.). Такой ответ говорит о том, что он мог бы классифицировать знакомые предметы в соответствии с западными стандартами интеллекта, но для него более разумным представлялась группировка предметов в соответствии с их функционированием в естественных условиях. Как заключает Коул (Cole, 1988):
Причиной культурных различий в познании в большей степени является контекст, в рамках которого проявляют себя когнитивные процессы, чем наличие особых процессов (таких, как логическая память или теоретические ответы на силлогизмы) в одной культуре и их отсутствие в другой (р. 147).
Исследование академического/неакадемического интеллекта, проведенное Сеси и Лайкер (Ceci & Liker, 1986), хорошо иллюстрирует контекстуальную природу логического мышления. Они обнаружили, что уровень сложности логического мышления судей на скачках при решении вопросов, связанных со скачками, не соотносится с показателями коэффициента интеллекта. Исследования когнитивного развития также говорят о влиянии контекста на проявление когнитивных способностей. Дети, которые не справились с традиционными заданиями по Пиаже на запоминание, отнесение к категориям и восприятие перспективы, продемонстрировали способность к логическому мышлению, когда те же самые вопросы были сформулированы более естественным и осмысленным образом (см. среди прочих Donaldson, 1978; Light, Buckingham & Robbins, 1979; McGarrigle & Donaldson, 1974). Микроуровневые когнитивные стратегии, такие как временная выверка индивидуальных психологических часов (Ceci & Bronfenbrenner; в изд. Ceci, 1990, 1993) и силлогистические рассуждения (Dias & Harris, 1988) также в значительной степени определяются ситуацией (контекстом).
Названные исследования подвергают сомнению когнитивный анализ, который строится исключительно на лабораторных исследованиях. За последние несколько лет исследователи поняли, что для лучшего понимания познания и научения необходимо изучать познание в повседневной обстановке.
Попытки понять, как происходит познание в бытовых ситуациях, можно найти в антропологических исследованиях. Выдающиеся примеры приводит Хатчинс, анализируя умозаключения в обыденных рассуждениях жителей островов Троб-рианд (Hutchins, 1980) и описывая навигационные навыки жителей Микронезии (Hutchins, 1983). Данные этих исследований ставят под сомнения выводы, сделанные в более ранних антропологических исследованиях, демонстрируя использование логического мышления в повседневной деятельности необразованных людей из традиционных обществ.
В рамках психологии исследования детского развития в социокультурном контексте, например исследования Рогоффа (Rogoff, 1990) и Саксе (Saxe, 1991), рассматривается повседневная деятельность ребенка как источник когнитивного развития. Кроме того, как отмечал Катано (Hatano, 1990), исследования концептуального развития и возрастных изменений показывают, что независимо от обучения в школе, у детей формируется достаточно обширный корпус знаний научного характера, который они приобретают благодаря повседневному опыту. Примеры тому содержатся в исследованиях Кэри (Carey, 1985), Гелмана (Gelman, 1979), Хьюджса (Hughes, 1986), Инагаки (Inagaki, 1990), Инагаки и Хатано (Inagaki & Hatano, 1987), Резника (Resnick, 1986) и Воснядо (Vosniadou, 1991), а также у Пиаже при анализе детского понимания логико-математических и научных понятий.
Некоторые исследования разных культур были посвящены повседневной памяти. Коул и соавторы (Cole et al., 1971) показали, что, хотя испытуемые из либерийского племени кпелле не могли справиться с заданиями на свободное воспроизведение, они использовали категоризацию и прибегали к ее помощи в заданиях, если объекты для запоминания вводились в рассказ. Именно это и позволяло осуществить категоризацию. Работа Нейссера, связанная с повседневной памятью, включает анализ свидетельских показаний Джона Дина, обвиняемого в уотергейтском
Скандале в 1974 году (Neisser, 1981), воспоминания детей о крушении челночного космического корабля Челленджер в 1987 году и анализ воспоминаний взрослых людей о переживаниях раннего детства (Usher & Neisser, 1993).
Сочетая антропологический и психологический подходы, Вассманн и Дейзеп (Wassmann, 1993; Wassmann & Dasen, 1994) рассматривают категоризацию в повседневной деятельности юпно (Папуа-Новая Гвинея). Они обнаружили, что большая часть населения юпно умеет пользоваться категориями «горячий», «прохладный», «холодный» для описания всего, что есть в их мире. Однако манипулировать этими категориями разрешается только колдунам. Вследствие этого все представители населения используют данную систему категорий в повседневных ситуациях, но лишь колдуны пользуются ими явно, выполняя предложенные исследователями задания на сортировку.
Повседневные силлогистические рассуждения Лурия исследовал (Luria, 1976) в связи с образовательным опытом, Хатчинс (Hutchins, 1979) — в контексте бытовых рассуждений, Скрибнер (Scribner, 1977) — у неграмотных фермеров кпелле в Либерии, а Диас (Dias, 1987) — у бразильских каменщиков и инженеров. Основной вывод исследований в данной области говорит о том, что образованные испытуемые используют теоретический подход при решении силлогистических проблем и делают выводы из информации, содержащейся в посылке, в то время как испытуемые, не получившие образования, предпочитают эмпирический подход и отказываются рассуждать о неизвестных фактах или делать выводы, противоречащие фактам.
Перечисленные исследования охватывают широкий круг тематических направлений и подтверждают в целом мнение о том, что знание формируется в условиях повседневной жизни и что способность к когнитивной деятельности тесно связана со значением определенной задачи для повседневной жизни. И все же, если мы хотим получить более глубокое представление об особенностях повседневного знания, мы должны детально рассмотреть все" многообразие его аспектов в одной конкретной области. Множество исследований бытовых вычислений, рассмотренных далее, позволяют более глубоко проникнуть в сущность повседневного познания.