Растущий процент разводов, падение числа браков, увеличение количества одиноко живущих и подобных браку сожительств сигнализируют о тенденции, которая в предварительном порядке с осторожностью может быть оценена как утрата законным браком его значения. В то время как монополия брака на сексуальные отношения взрослых людей в «постиндустриальном» обществе значительно ограничилась, сильнейшим аргументом в пользу брака еще остаются интересы детей. Обрисованные альтернативы семье и браку ограничиваются меньшинствами и молодыми людьми. Большинство людей живет традиционными формами семьи и брака. Тем не менее увеличение возможности расторжения брака и появившиеся к настоящему времени альтернативы влияют и на тех, кто живет в традиционном супружестве. Модель их жизни представляется менее прочной, менее безальтернативной и менее само собой разумеющейся, чем прежде. Толерантность в отношении меньшинства, которое не живет в браке и семье, значительно возрастает. Вместе с нею повышаются требования к качеству собственной супружеской и семейной жизни у большинства. Не в последнюю очередь следует также помнить о том, что традиционные и новые формы жизни не являются полностью независимыми друг от друга. Они в значительной степени интеграционно переплетены: в то время как родители живут «в законном браке», их выросшие дети опробывают неузаконенные формы совместной жизни и т. п. Исторически новая Конкуренция жизненных моделей и повысившаяся благодаря ей чувствительность к качеству отношений вызвали, как можно предположить, необходимость более высокой степени самоанализа и критической проверки собственной практики жизни.
Ввиду снижения готовности к заключению брака, роста числа разводов и сокращения количества детей правомерен вопрос: есть ли у семьи будущее? Статистический прогноз демографическими средствами невозможен. И все-таки, при всей осторожности, можно ожидать по меньшей мере трех изменений в эволюции брака и семьи в ближайшие годы.
Первое. Для все большего числа людей будет возможно, при условии, что не последует никакого стихийного и продолжительного падения конъюнктуры, жить, выбирая, в законном браке с детьми или без, в неузаконенном сожительстве, обособленно (что, конечно, не исключает длительных отношений), в жилой группе, носящей «семейный» или несемейный характер или, чаще всего после развода, в «остаточной семье». Семья при этом должна утрачивать монопольное и безальтернативное особое положение как нормальная форма совместной жизни.
Второе. Между социализацией в родительском доме и рождением и воспитанием своих детей в своей семье все чаще вместо «оберегаемой жизни» молодых в родном доме будет утверждаться промежуточная фаза относительно свободных форм отношений (сменяющие друг друга любовные связи, совместная жизнь без свидетельства о браке, жизнь в группе). Прямой путь от родительского дома к своему собственному станет все более редким. Человек «постиндустриального» общества в процессе своей жизни, вероятно, чаще и в большем количестве, чем прежде, будет менять различные жизненные модели. Без учета немногочисленного меньшинства, нет никаких признаков того, что концепция верности может быть поставлена под вопрос в длительных (все же не обязательно продолжающихся всю жизнь) отношениях. Сексуальная верность по-прежнему является идеалом. Во всяком случае, по-видимому, и дальше будет увеличиваться терпимость в отношении к «прыжку в сторону» партнера, если это не влияет на основополагающее согласие в браке. Вопреки возросшим требованиям к любви и счастью в супружестве растет толерантность к свободе партнеров. С другой стороны, тем самым множатся, как представляется, опасные моменты для дальнейшего существования брака: если «побочная связь» не будет преодолена или связанные с нею ожидания начнут преобладать над степенью внутреннего удовлетворения, то возрастет готовность к разводу. Это указывает на то, что брак продолжает терять свою исключительность и все более приобретает характер свободных и могущих быть расторгнутыми отношений.
Третье. Число детей, воспитываемых свободно живущими совместно парами или одинокими матерями, вероятно, будет увеличиваться и далее. Если исходить из того, что и в последующие годы продолжится определенная демографами тенденция к разводам, то в будущем каждый третий житель Центральной Европы к концу жизни останется один; из тех, кто женится, примерно каждый третий разведется вновь; из разведенных только каждый второй снова вступит в брак. При условии, что частота разводов останется на современном уровне, из детей, рожденных в первой половине 80-х гг., каждый восьмой до 14-го года жизни станет свидетелем развода родителей. Тем самым социальный принцип филиации еще более утратит свое значение. Основанные не на кровном родстве формы солидарности и опеки, предположительно, приобретут большее значение.
Об общественных и человеческих следствиях таких тенденций развития имеются противоречивые суждения. Похоже, как показывают расчеты, традиционные формы семейной солидарности в отношении детей, подростков и пожилых людей в дальнейшем будут разлагаться и должны быть найдены новые формы взаимопомощи как внутри, так и вне брака и семьи. С другой стороны, не является неизменным то, что солидарный тип поведения, сознание ответственности в отношении детей и готовность помочь пожилым людям и т. п. будут относиться только к тем людям, которые живут в традиционных семьях. Общество, в котором квалифицированное меньшинство живет не в браке и семье, а обособленно, неузаконенными парами, остаточными семьями или жилыми группами, не должно поэтому быть обществом пренебрежительного отношения к людям. «Семейная» любовь, забота, нежность и солидарность должны распространяться также и на первичные отношения людей, которые не обязательно живут общим хозяйством или связаны кровными узами (на разошедшихся родителей, их детей и новых партнеров, ближайших друзей), достигнутое расширение автономии личности не должно быть сведено на нет потерей эмоциональной и социальной уверенности.
Решающим аспектом этого развития, без сомнения, является повышение возможностей отдельного человека принимать важные жизненные решения в соответствии с личным мнением, а не универсально действующими нормами или групповым принуждением. Я согласен в Артуром Э. Имхофом, который в отношении очерченных тенденций утверждает, что индивид начинает в значительно большей степени пользоваться предлагаемыми’ ему возможностями сравнительно независимого образа жизни. Как сочетается этот рост индивидуальной автономии с растущей конкуренцией различных жизненных моделей в истории последних столетий?
Переход от «всего дома» к семье, пережившей процесс перемещения в сферу частной жизни, формирование индустриального общества со свойственным ему преобладанием людей, занятых преимущественно наемным трудом, дали почти всем взрослым людям возможность вступления в брак и обзаведения семьей. Наивысшей и переломной точкой развития этой тенденции были 60-е гг. Их значение состояло в окончательном освобождении от домашне-правовой зависимости и устранении временного или продолжавшегося всю жизнь вынужденного безбрачия. С уменьшением вследствие этого социальной необходимости вступления в брак, со ставшим возможным из-за повышения рыночного предложения товаров и услуг воспроизводством отдельного человека вне брака и семьи, с успехами женского движения, внедрившего в коллективное сознание проблему психологических и физиологических издержек семейной жизни, с увеличением числа остающихся в меньшинстве людей, опробовавших альтернативные формы жизни, выявилась принудительность моногамного брака. К этому добавились новые требования большинства людей к браку как к месту, где достигается сексуально-эротическое и душевное счастье.