Как указывалось выше, индивидуальные различия поведенческих реакций при различных экстремальных воздействиях в условиях лабораторного эксперимента позволяли сравнительно четко и однозначно подразделять большинство испытуемых, впервые находящихся в этих условиях, на группы лице активным, пассивным и с конструктивно неизменившимся эмоционально-двигательным реагированием. Первые отличались яркими позитивными или негативными эмоциональными переживаниями, не всегда адекватным возрастанием интенсивности аффективных движений; вторые — эмоциональным дискомфортом и снижением подвижности. У третьих поведение казалось неизменным, но они действовали, работали, воевали эффективнее.
В отличие от такой сравнительно четкой дифференциации индивидуальных проявлений эмоционально-двигательных реакций экстремальное акустическое воздействие создавало более сложную картину различных двигательных и эмоциональных реакций. Возникало сочетание выразительных, защитных и других движений; переплетались разные активные и пассивные формы поведения; активное могло выступать в той или иной фазе (программной, ситуационной, балансировочной и др.).
Вариабельность поведения при акустическом стрессе по сравнению, например, с ранее нами описанными поведенческими реакциями при гравитационном стрессе обусловливалась и еще меньшей биологической беспрецедентностью первого. Сложность поведенческих реакций в условиях акустического воздействия, примененного нами, обусловливалась и тем, что в комплекс движений, связанных со стрессом, широко включались фрагменты, составляющие структуру поведения в бою [Китаев-Смык Л. А., 1983].
Особенности реакций при стрессе в значительной степени связаны с побуждающей ситуацией. Эксперименты с воздействием дробного акустического стрессора (стрельбы очередями) на исходно неподвижных испытуемых-солдат позволяли выявить у них в основном структуру первой, программной, фазы реагирования при стрессе. Поведенческая активность второй фазы (ситуационное реагирование) была в этой экспериментальной ситуации редуцирована. Во второй серии экспериментов (у атакующих солдат) тонкие элементы рефлекторной фазы были в основном поглощены структурой бега. Наряду с этим на бегу после звукового воздействия ярко проявились особенности фазы ситуационного реагирования (экстатического, агрессивного, пассивно-дискомфортного и др.). Усиление эмоционально-двигательных реакций как бы «подкачивалось» интенсивной моторной активностью бегущих.
Возникает вопрос: какова функциональная основа сложной картины поведенческой, двигательной активности при кратковременном акустическом стрессе? Ответив на него, можно подойти к решению проблемы целесообразного управления аффективным поведением при акустическом стрессе. Ниже мы предпримем попытку обсуждения описанных выше поведенческих реакций человека при акустическом кратковременном стрессе, сопоставляя их с литературными данными.
Экспериментальные данные, представленные выше, показали, что сильное звуковое воздействие «ударного» типа вызывает поведенческие и позные реакции, в основе которых лежит защитная двигательная активность. К таким реакциям может быть отнесено вздрагивание, т. е. резкое напряжение больших массивов мускулатуры тела, сгибательные (флексорные) и разгибательные (эстензорные) тонические мышечные реакции и др. Отдельные позно-тонические реакции свидетельствовали о том, что процессы регулировки мышечной системы в этих случаях на короткое время подошли к пределам нормы. Не исключено, что в этих случаях у испытуемых имелась индивидуальная предрасположенность к таким проявлениям.
Во многих случаях при акустическом стрессе «ударного» типа возникали перестройка пространственно-временной координации движений, прекращение заданной деятельности, ошибочные действия (при выполнении корректурной пробы), снижалась успешность мыслительной деятельности. Подобные изменения, даже возникающие на короткий срок, вплетаясь в структуру рабочих движений человека, могут снизить боеспособность, деформировать рабочую деятельность.
Стрессовая ситуация, сходная с использованной нами, была создана в лабораторных экспериментах: моделировалось акустическое воздействие, возможное в условиях реального боя (85-140 дБ). Уже одиночный «звуковой удар» интенсивностью 135 дБ повышал содержание в крови 17оксикортикостероидов и вызывал учащение сердцебиения, т. е. оказывал существенное стрессогенное действие. Декомпенсация адаптационных возможностей нарастала на протяжении четырех часов имитации интенсивных звуков, возможных при боевых действиях. У ряда испытуемых, участников таких экспериментов, формировался негативный условный рефлекс на повторение звуковых стрессо-генных воздействий, напоминающих «грохот боя» (неприязнь, сердечно-сосудистые реакции, ухудшение умственной работоспособности) [Жаров Е. В., Воробьев О. А., 2005].
Значение прерывистого звука как фактора, тормозящего рабочую деятельность людей, показано Теологусом Г. С. и др. [Theologus G. C., Wheaton G. B., Fleishman Е. А., 1974]. Это воздействие, увеличивая время реакции, не влияло на способность испытуемых контролировать скорость движущихся объектов, вместе с тем дифференциация стимулов ухудшалась при увеличении продолжительности прерывистого акустического стрессора. Торможение рабочих действий человека при громком шуме связано также с увеличением рефрактерного периода вне зависимости от межстимульного интервала в определенном его диапазоне [Goolkasian P., Edwards D. S., 1977]. Авторы этой работы подчеркивали значительные индивидуальные различия указанных проявлений аудиогенного стресса и то, что эти различия были обусловлены главным образом разной возбудимостью подопытных.
Неблагоприятное влияние шума на состояние испытуемых и их работоспособность резко снижалось, если испытуемым предоставлялась возможность выключить шум, хотя эта возможность сопровождалась пожеланием не выключать его (подавляющее большинство испытуемых не воспользовались предоставленной им возможностью избавиться от действия аудиогенного стресса). В данном случае наличие субъективного контроля над стрессо-генной ситуацией уменьшало ее неблагоприятный эффект, что свидетельствует о наличии в структуре стрессора, в частности акустического, компонента субъективного представления о нем [Glass D. C., Singer J., 1973].
Фактор опасности, предвестником которой может быть громкий звук, подчас усиливает возникающую в такой ситуации заторможенность движений человека, даже когда его бездействие повышает вероятность трагического исхода или прямо ведет к нему. Описание подобного состояния, возникшего у летчика при звуковом хлопке, сопровождавшем самовыключение двигателей одноместного реактивного самолета, приведено в книге Г. Т. Берегового с соавторами: «Остановка двигателей сопровождалась сильным хлопком. Этот звук вызвал ощущение, что самолет вот-вот взорвется. Я весь сжался, ноги одеревенели. Вынужденная посадка в данном районе полетов была невозможна, и я решил катапультироваться. Но меня охватило оцепенение так, что я не мог перенести ноги на катапультное сиденье… Придя в себя на высоте 8000 м, я произвел запуск двигателей и благополучно произвел посадку на аэродром» [Береговой Г. Т., Завадова Н. Д., Ломов Б. Ф., Пономаренко В. А., 1978, с. 36]. Как видно из приведенного случая, у летчика возникло ступорозное состояние с мышечным гипертонусом. В его описании есть такие слова: «ноги одеревенели», «оцепенение» — и нет указаний на мышечную слабость. В описанном случае, как и в наших экспериментах с акустическим стрессором (стрельбой), помимо последнего, имело место осознание человеком опасности, связанной со звуком, интенсивность которого сама по себе была экстремальной. Это чувство опасности, т. е. установочный стресс-фактор, вызывает, во-первых, постоянное эмоциональное напряжение. Во-вторых, при возникновении «пускового стрессора», например акустического, установочный стресс-фактор в значительной мере определяет характер развития стресса, как правило, интенсифицируя его проявления. Установочным стресс-фактором могут быть различные психологические состояния. Знание того, что при шуме будут исследоваться поведенческие реакции, уменьшало субъективную значимость шумового стрессора [Harris М. В.. Huang L. C., 1974].
Проведенные нами эксперименты характеризовались наличием у солдат-испытуемых стенической установки на успешное прохождение ими «испытаний» с шумовыми воздействиями. Эта психологическая установка, надо полагать, способствовала сохранению положительных боевых устремлений и эмоций, в то же время препятствовала появлению агрессивности, которая укрепляет солдат в реальном бою.
Комбинированное действие двух и более стресс-факторов, как правило, усиливает стрессогенный эффект, легче приводя к дистрессу. Акустический стрессор, особенно если он сопровождается вибрацией, побуждает людей к непроизвольным движениям и тремору [Вожжова А. И., Лебедева А. И.,1960]. Напомним, что серии акустических импульсов, воспроизводившиеся в наших экспериментах, создавали значительную вибрацию окружающих предметов; выстрелы, огонь и дым способствовали возникновению у испытуемых тремора, усиленного представлением о реальной опасности.
Многие авторы обращали внимание на то, что действие шума в комбинации с эмоциональными факторами изменяет социальную направленность поведения. Однако достоверными можно считать только данные Бандуры [Bandura А., 1973] и Берковича Л. [Berkowitz L., 1971], показавших, что шум повышает агрессивность аудитории при просмотре фильма, активизирующего это чувство — В другом эксперименте у людей, наблюдавших в кино эпизоды драки, интенсивность и число «ударяющих» движений возрастали, чего не было при просмотре спортивных фильмов [Geen R. G., O’Neal Е. С., 1969].
Есть указания на то, что при акустическом стрессе может изменяться агрессивность людей. При интенсивных шумовых воздействиях возрастала лабильность поведения, т. е. увеличивалась раздражительность [Glass DC, Singer J., 1972]. Причем у мужчин, в отличие от женщин, она возрастала в большинстве экспериментальных ситуаций [Bull A. J., Burtage S. E., Crandell J. E., 1972]. При акустическом стрессе отмечалась наряду с возрастанием возбудимости «отходчивость» испытуемых после раздражения, усиление чувства сопереживания и т. д. [Geen R. G., O’Neal Е. С., 1969]. Следует сказать, что подобный феномен возникал при наличии психологической установки на действия различных стрессоров [JoyB. J.T.,PoeB. H.,Berman F. R.etal., 1962; Lazarus B. S., 1967]. Отмечено, что при высокой социальной значимости решения, принимаемого человеком, шум не влиял на это решение [Freed-man J. L., KlevanskiS., EhrlichP. H., 1971; Freedman J. F., Levy A. S., Buchanan R. W. et al., 1972]. Разная направленность реакций на акустический стрессор, как и вообще направленность изменений биологической активности, зависит в значительной мере от интенсивности фактора, побуждающего эту активность. Сверхсильная, как и очень слабая, интенсивность раздражителя может ослабить или затормозить адаптивную активность биологической системы. Звук в диапазоне 80—95 дБ активизировал психические процессы и реакции. Такое звуковое воздействие следует расценивать как среднее, а не сильное, как его оценивали авторы.
В наших экспериментах (описанных выше) при звуках стрельбы из АК-47 у одних людей тормозилась двигательная активность, удругих — она возрастала. Это говорит об индивидуальной предрасположенности к той или иной направленности изменений поведения при акустическом стрессе, т. е. одно и то же воздействие для одних людей может оказаться «сверхсильным», для других — «средним» (см. рис. 15).