Существует обширная научная и популярная литература, посвященная проблеме сна, и многочисленные попытки объяснения его сущности и значения для нормальной жизнедеятельности организма [РотенбергB. C., 1982; Власов Н. А., Вейн A. M., Александровский Ю. А., 1983; Борбели А., 1989; Современная теория сновидений, 1998; Сон — окно в мир бодрствования, 2003; Вейн A. M., Корабельникова Е. А., 2004; Shapiro СМ., 1994]. Большинство исследователей сообщают о благоприятном действии сна на самочувствие и состояние человека, перенесшего острый стресс или находящегося в условиях ежедневных стрессовых воздействий [Горбов Ф. Д., Мясников В. И., Яздовский В. И., 1963; Горбов Ф. Д., Мясников В. И., 1968; Кассиль Г. Н., 1978; Мясников В. И., 1967; Ellis B. W., Dudley Н. А., 1976; Hartmann Е., Brewer V., 1976, Schneider D., 1977 и др.]. Вместе с тем известно, что характер сна меняется при стрессе. Отмечено, что наиболее «уязвимым» оказывается так называемый парадоксальный сон — его продолжительность уменьшается; снижается глубина сна, нарушается индивидуальная ритмичность фаз сна. Чем больше дистрессогенный эффект воздействия, например при хирургическом вмешательстве [Ellis B. W., Dudley Н. А., 1976], тем более выражены указанные изменения сна. Может уменьшаться антистрессовый эффект сна.
В экспериментах на наземном имитаторе межпланетного корабля (в квартире-центрифуге), проведенных в 60-х гг. прошлого века, нами было обнаружено, что при выраженном дистрессе, возникавшем во время многосуточного медленного вращения, «глубина сна, быстро нарастая, вскоре уменьшалась, сон становился поверхностным, чутким, с частыми перерывами» [Китаев-Смык Л. А., 1979, с. 149]. В экспериментах продолжительностью от трех до тридцати пяти суток были обследованы одиннадцать человек. Все они сообщали об уменьшении глубины сна и его прерывистости при дистрессе. Это подтверждали результаты анализа ночных электроэнцефалограмм. При дистрессе в условиях медленного вращения нами была отмечена легкая пробуждаемость испытуемых в любое время ночи [Китаев-Смык Л. А.. 1977; Китаев-Смык Л. А., 1979]. Испытуемые говорили, что ночью они несколько раз просыпались, «чтобы перевернуться на другой бок». При каждом пробуждении чувствовали себя совершенно проснувшимися, но тут же могли заснуть, что хотя спали ночью плохо, но утром чувствовали себя выспавшимися и помнят 6—8 снов. Эти воспоминания отличались яркостью образов и эмоциональностью переживаний. Один испытуемый сообщал, что с первой ночи в условиях вращения ему впервые в жизни стали сниться цветные сны. Итак, наши испытуемые при тяжком дистрессе по ночам вдруг сразу чувствовали себя совершенно проснувши мися, но понимая, что спать надо дальше, вновь проваливались в новое сновидение, не забыв прошлого сна с его персонажами. Известно, что в спокойном (нестрессовом) состоянии люди, проснувшись, помнили один-два сна, либо отрывки снов, или им казалось, что спали без сновидений.
Особо отметим, что состояние дистресса возникало в наших экспериментах из-за «укачивания, укручивания», т. е. без каких-либо эмоциональных негативных нагрузок (воздействий), без тревог, страха, огорчений, обид и т. п. Вероятно, в связи с этим ночью во время кратких пробуждений испытуемые были совершенно спокойны. У них не было негативных либо, напротив, позитивных эмоциональных переживаний. Об этом свидетельствовали отчеты испытуемых как после окончания сна по утрам, так и непосредственно во время кратких ночных пробуждений.
Можно полагать, что эти неоднократные пробуждения возникали после завершения каждого периода сна, а периоды становились короче.
Иным было эмоциональное наполнение промежутков между периодами сна у людей, переживающих мучительный либо опасный военный стресс. Во время двух «чеченских войн» с 1995 по 2001 г. мне приходилось участвовать в купировании боевого стресса у российских военнослужащих, участвовавших в боях, у журналистов-стрингеров и мирного населения, проживавшего на территории боевых действий. Эмоциональные переживания во время неоднократных ночных пробуждений были разного типа.
А. Стенические просоночные эмоции. В просоночном состоянии человек вскакивал, убежденный, что ему надо (а) спасаться, бежать, покинуть то помещение, где он спал, т. к. сюда вскоре придут, ворвутся враги; либо (б) что для него (проснувшегося) опасен кто-то из людей, находящихся рядом. Этот вариант просо-ночных эмоций мог бы сопровождаться агрессивными действиями, особенно опасными, если человек в состоянии «активного просо-ночного стресса» был вооружен.
Б. Астенические просоночные эмоции. Во время каждого ночного пробуждения человек переживал мучительное горе, отчаяние и трудно переносимые ощущения, тремор во всем теле, или только в груди и руках. В таком состоянии «астенического просоночного стресса» у человека терялось разумное представление о реальных событиях вчерашнего дня, о текущей действительности. Она казалась непереносимой. Человек был способен к самоубийству. У людей в состоянии просоночного стресса нам удавалось зарегистрировать значительное увеличение артериального давления и частоты сердцебиения.
Психотерапевтические действия были многовариантны. Общим было: 1) признать правомерность всех эмоциональных переживаний человека, пробудившегося в состоянии просоночного стресса, 2) выйти вместе с ним из помещения на городскую, сельскую улицу, 3) начать вместе с ним общение с другими людьми (с продавцами ночного магазина, с дежурными по воинской части), 4) вспомнить о довоенной жизни, о членах семьи, 5) заговорить о программе действий предстоящего дня, 6) вернуться в помещение и лечь спать (до следующего пробуждения).
Об особенностях сна при стрессе писал Гарри Стек Салли-ван: «Когда мы спим, мы испытываем некоторый недостаток защитных операций, поскольку обязательным условием самого погружения в сон является уверенность человека в том, что его самооценке ничто не угрожает. При наличии сильной тревоги сон практически невозможен, хотя когда накапливающаяся у человека усталость достигает определенного уровня, он уже не может сопротивляться сну; в этом случае сон протекает в порядке чередования коротких периодов глубокого сна и сравнительно протяженных стадий легкой дремоты, которую, строго говоря, трудно отличить от состояния бодрствования.» [Салливан Г. С., 1999, с. 300]. Салливан имел свое мнение о сущности сна: «функциональное значение сна, если рассматривать его с психиатрической точки зрения, сводится к полному отключению защитных операций. В результате многие неудовлетворенные потребности дня… удовлетворению которых в состоянии бодрствования мешает вмешательство тревоги или защитных операций, по возможности удовлетворяются через скрытые операции, символические механизмы, реализующиеся во сне» [там же, с. 301 ].
Изучение влияния стресса на сон проводилось при подготовке и проведении космических полетов, а также в клинических условиях. Эти исследования подтвердили, дополнили и во многом объяснили результаты наших опытов в наземном имитаторе космического корабля — квартире-центрифуге. Были изучены «нейрофизиологические аспекты стрессореактивности» и разработана концепция «схемы сна», исследован сон при стрессе у людей, изолированных в замкнутом пространстве, при напряженном ожидании опасности и др. Однако, пытаясь понять сущность механизмов сна, исследователи констатировали, что «внутренняя организация этих механизмов сложна и не изучена» [Ковров Г. В., Вейн A. M., 2004, с. 80].
Е. Хартман и В. Бревер, изучая потребности в сне у пятисот человек разного возраста и разных профессий, обнаружили, что стресс (при напряженной работе или учебе), создающий беспокойство или депрессию, может увеличивать потребность в сне. Напротив, при счастливой, беззаботной жизни потребность в сне снижалась [Hartmann Е., Brewer V., 1976]. Наверное, такая зависимость не однозначна. Многие исследователи подчеркивали антистрессовое значение скрытой психической активности, имеющейся во время сна [Мясников В. И., 1967; Ellis B. W., Dudley Н. А., 1976; Hartmann Е., Brewer V., 1976; Schneider D., 1977 и др.]. По мнению И. М. Фейгенберга, во время сна «преобладающее значение имеют "внутренние входы", через которые поступает информация, хранящаяся в мозгу,— память о прошлом, прогноз и планы на будущее» [Фейгенберг И. М., 1972, с. 26].
Описанные выше феномены просоночного стресса у людей, днем бесстрашных, можно анализировать с учетом концепции о «панических атаках в цикле сон-бодрствование» [Башмаков М. Ю., Дюкова Г. М., Голубев В. Л., Столярова А. Т., Ту-шерВ. Н., 1995, с. 21-29]. Пробуждающиеся из-за «панической атаки» люди в 99,2 % случаев испытывают страх, в отличие от того, как при дневных «панических атаках», страх бывал лишь в 63,3 % случаев. Ночные страхи свойственны мужчинам, однако в целом из-за «панических атак» больше страдают женщины. Для дневных «панических атак» более характерны функционально-неврологические проявления: «ком в горле», нарушения речи, временные параличи. У людей с дневными «паническими атаками» отмечены депрессивные явления, у лиц с ночными — повышенная тревожность. «Панические атаки» способствуют возникновению агарофобии (боязнь открытых пространств) и «фобии сна» (боязнь засыпания), нарушают нормальные отношения всех фаз сна. Причинами «панических атак» могут стать и текущий стресс жизни, и психические травмы детства.
Многих интересовало, как влияет стресс на сновидение. B. C. Ротенберг установил зависимость особенностей снов от высокой либо низкой «поисковой активности» людей во время бодрствований [Ротенберг B. C., 1982]. Участие сновидений в адаптации к стрессу у здоровых людей и невротиков изучала Е. А. Коробельникова [Коробельникова Е. А., 1997].
Анализируя феномен сновидений при стрессе, Г. В. Ковров и A. M. Вейн писали: «сложность понимания данной проблемы заключается в том, что исследователи, как правило, сталкиваются только с отчетами о сновидениях, а не с самим процессом… Провести однозначную параллель между феноменологией сна и самим сновидением, которое становится "доступным" только после окончательного пробуждения, не представляется сегодня полностью возможным» [Ковров Г. В., Вейн A. M., 2004, с. 60).
Интересно замечание о сне выдающегося мыслителя и исследователя Н. Я. Пэрна: «Наблюдения показывают, что сон проявляется как особое стремление, как особый позыв. Пуркинье, например, говорит (1846 г.), что сон может иногда наступить среди полных сил и что наступление его обыкновенно ясно сопровождается характерными ощущениями около висков и в сочленениях в виде особой теплоты и особого влечения — нечто аналогичное половому чувству. И из этого видно, что стремление ко сну ие нечто пассивное, а нечто активное, т. е. организм не подпадает сну, как он подпадает бессилию, а деятельно устремляется к нему, как некоему делу. Не внешние причины толкают его роковым образом ко сну, а внутреннее стремление заставляет его переходить в это "иное состояние"» [Пэрна Н. Я., 1925, с. 32]. Суждение профессора Н. Я. Пэрна основаны не только на результатах лабораторных опытов и клинических наблюдений. Николай Пэрна проводил свои изыскания и на фронтах Первой мировой войны. Будучи военным врачом, он обращал внимание на то, что позднее было названо «боевым стрессом». И все же его суждения не бесспорны. В них важно указание на то. что состояние перехода ко сну может быть в чем-то сходно с особой активной формой стресса и с оргастическими признаками сексуального эустресса. Но в какое «иное состояние жизни» переходит человек засыпая? Ответу посвящено множество научных изысканий, отсылаем к ним читателя. Здесь же обратим внимание на то, что выдающийся ученый-естествоиспытатель и богослов Павел Флоренский указывал, что мир горний и мир дольний соприкасаются только во снах [Флоренский П. Иконостас, 1972].