Поэтому компромат лучше работает в монохромных странах. Если в Норвегии или Швеции уличат женщину-министра в сущей ерунде — наняла незаконную гастарбайтершу в качестве няньки или использовала служебный транспорт, чтобы заскочить в магазин по дороге домой, — то на ее политической карьере можно будет ставить крест. А в партикулярных странах с политиков, как с гуся вода, скатываются и более тяжелые грехи. Подумаешь, имел трех любовниц, зато он крепкий семьянин!..
У читателей к этому моменту может возникнуть вопрос: неужели любого дурака можно продать как президента? Хм… А можно ли с помощью рекламы продать конфеты из дерьма? Продавать — можно, продать — вряд ли. Как уже отмечалось, современное общество давно достигло таких технологических высот, что однородная продукция разных фирм мало чем отличается друг от друга, кроме дизайна, упаковки и рекламного слогана. Скажем, в мире есть всего два завода, которые делают базовые детали для теневых масок кинескопов. Эти два завода обеспечивают все мировые фирмы, производящие телевизоры… И так во многих областях — разные товары разных фирм порой содержат совершенно одинаковые составляющие элементы, купленные на одном никому не известном предприятии. При этом реклама конечного товара давно уже не пропагандирует его качество — оно подразумевается по умолчанию. Сегодня потребителя больше интересует легенда вокруг товара, потому что в качество он поверил 50 лет назад… Вывод из сказанного прост: кандидаты в президенты западного производства — это всегда достаточно качественный товар, выращенный по определенным технологиям внутри политической элиты страны. В этих условиях конкурирует упаковка.
России до таких политвысот еще далеко. Элиты не устоялись, партий практически нет, экономика слаба и до настоящих партий, которые традиционно поддерживают интересы крупных или мелких промышленников, нужно еще немного потерпеть. Поэтому наши практики от политрекламы, продающие кандидатов народу, честно отмечают:
«…если все проигранные выборы взять за 100 %, то 50 % из них проиграны по личной вине кандидата (который не делал то, что ему советовали, вмешивался в процесс, все портил, нес отсебятину и т. д.), еще 30 % были проиграны по вине команды кандидата, то есть его родственников, друзей, помощников и т. д. (то есть, в конечном счете, тоже по вине кандидата). И только 20 % — по вине плохих консультантов или проходимцев. Поэтому на 80 % работа консультанта состоит не в том, чтобы помогать клиенту победить, сколько в том, чтобы мешать ему проиграть».
Каждый год в России избираются примерно полмиллиона человек — они становятся мэрами, депутатами местных и прочих законодательных собраний, губернаторами. И это только избираются, а претендентов-то — раз в пять больше! И за каждым претендентом стоит денежный фонд, вокруг которого клубится команда специалистов. То есть рынок политрекламы уже успел сформировать некоторое количество грамотных профессионалов, а вот рынка пристойных политиков у нас еще нет: политическое производство России пока не рождает хороший товар. На политическом рынке наши политтехнологи на голову переросли отечественных доморощенных претендентов, лишь недавно скинувших советскую шинель.
И потому для профессионалов просто подарком является тихий клиент, который не лезет не в свое дело, а просто молча позволяет себя провести. Так, например, было с Юрием Трутневым — обанкротившимся коммерсантом, который решил пересесть в кресло мэра города Перми. Он ни во что не лез и делал все, как ему говорили. Стал мэром… Потом его тем же макаром провели в губернаторы области. За время губернаторской кампании в разных газетах вышли десятки интервью с Трутневым, которых он не давал и о которых ничего даже не знал. Такой клиент — мечта политтехнологов!