Международные группы102 и многие страны основной проблемой считают рост населения в мире. По различным предположениям, численность мирового населения вырастет до 10,8 или 27,0 миллиардов к 2150 году, с наибольшим показателем в развивающихся странах. Например, в Китае103, озабоченность
91 См. McMichael, 1993; Rockett, 1999 Erhlich & Erhlich, 1990; Livernash & Rodenburg, 1998.
99 См., например, Wilkinson, 1996.
100 См. Clarke & Tabah, 1995; Lutz, 1994.
"" См., например, Cook, 1996; Van Haaften & Van de
Vijver, 1996.
M См., например, UNEP, 1997.
103 См. Ching, 1984; Jing & Zhang, 1998.
Ростом населения привела сначала к национальной политике ограничения: одна семья может иметь только одного ребенка. Сейчас эта политика несколько смягчилась с той целью, чтобы страна могла добиться «четырех модернизаций» в промышленности, сельском хозяйстве, науке и технике, и обороноспособности. Тогда как в наиболее экономически развитых странах население увеличивается лишь минимально, происходит его быстрый рост в развивающихся странах104. Существуют ли социальные и поведенческие факторы, которые могут помочь объяснить эти драматические тенденции и если это так, то можно ли эти же факторы использовать для контроля роста населения?
Конечно, сначала нужно подчеркнуть влияние на эту проблему множества других факторов: совершенствование здравоохранения, включая лечение и профилактические меры, и улучшение питания. Все это изменило паттерны выживаемости детей и продолжительности жизни. Это изменение получило название «демографически-эпидемиологического перехода», который является периодом между тем временем, когда эпидемии взяты под контроль (они больше не причиняют относительно ранних смертей) и временем, когда снизились показатели рождаемости. В этот период произошло массовое увеличение роста населения; оно в значительной степени закончилось в развитых странах, но повсеместно присутствует в развивающихся. Как мы уже увидели, снижение уровня заболеваний произошло из-за комбинированного вмешательства биологических и медицинских наук, а также наук о поведении. Снижение рождаемости также является продуктом этих
104 См. Livernash & Rodenburg, 1998.
Наук. Медицинские науки обеспечивают технологию контроля рождаемости, а науки о поведении играют главную роль в исследовании и поддержке их применения (например, использование программ ЗУМ, которые были описаны в предыдущем разделе). В этом разделе мы рассмотрим иные социальные и психологические факторы.
Фосетт в своем раннем исследовании105 выдвинул на первый план широкое многообразие факторов, включая ценность детей для родителей, структуру семьи (включая формы брака), знание и использование технологий ограничения рождаемости, ценностей и убеждений относительно абортов и способность планировать свое будущее. Эти факторы (и другие, не-психологические социальные переменные) начали рассматривать как часть больших систем, в которых демографические, политические, социальные, культурные и психологические переменные взаимодействуют, влияя на рост численности населения.
Одной из психологических переменных являются основные причины, по которым люди хотят иметь детей. Вопрос, почему люди хотят иметь детей, находился в центре внимания крупного международного совместного исследования, которое было названо «Исследование ценности детей». В нем принимали участие девять стран (Германия, Индонезия, Корея, Филиппины, Сингапур, Тайвань, Таиланд, Турция и США) с об-шим количеством взрослых респондентов свыше 20 000. Хотя эти общества не репрезентованы относительно всего мирового культурного разнообразия, они включают ряд стран, в большинстве которых (кроме Индонезии и Германии)
Участвовали репрезентативные национальные выборки.
Основной подход исследования состоял в том, что «ценности, которыми наделяют детей, осмысливаются как ценности, которые находятся между антецедентным фоном и социально-психологическими переменными, и последующими результатами, которые связаны с рождаемостью»106. Здесь представляют интерес две проблемы: первая — это причины желания иметь детей, а вторая — те качества, которые люди хотят видеть у своих детей.
Что касается первого вопроса, то «ценность детей в обеспечении безопасности в преклонном возрасте» доминирует во многих обществах. Т. е. дети будут обеспечивать родителей в преклонном возрасте не только материально, но также и социально, и психологически. В исследовании респондентам предлагались две причины: «иметь кого-то, на кого можно положиться, когда вы будете старыми» (как причина, чтобы иметь ребенка); и «быть уверенным, что в старости у вас будет помощник» (как причина желания иметь еще одного ребенка). Четкие различия проявились между выборками в ответ на оба утверждения. В Германии и США эти причины рассматриваются как «незначительные» (приблизительно 75% респондентов отвечали таким образом), но в Индонезии, на Филиппинах, на Тайване, в Таиланде и Турции ответы колебались от 70% и до 98% у тех, кто считает их «очень важными»; Корея и Сингапур находились посередине между этими двумя крайними значениями.
В вопросе о качествах, которые ценятся в ребенке, вновь наблюдалось широкое культурное расхождение. Например
105 См. Fawcett, 1973.
См. Kagitcibasi, 1984; а также Kagitcibasi, 1996.
«послушание» высоко ценится в Индонезии, Филиппинах, Турции и Таиланде, в то время как «независимость и уверенность в себе» в этих странах ценятся меньше всего. Напротив, «независимость» более ценится в Корее, Сингапуре и США, а «послушание» в этих странах имеет меньшее значение. Эти ценности (и их распределение) соответствуют в некоторой степени измерению «самоутверждения—уступчивости », которое было представлено в гл. 2 о навыках социализации. Анализ подобных причин, чтобы иметь детей, если их учитывать наряду с экономическими, политическими факторами, а также факторами питания, является качественным обоснованием национальных и международных программ планирования населения.
Более поздние исследования касались вариаций в поведении, связанном с рождаемостью, в пределах культур (а не между культурами). Например, в Турции107 была разработана модель для прогнозирования рождаемости, в которой используется фоновая социализацию и психологические факторы. Выборку матерей из среднего класса в Стамбуле разделили на две группы. Низкая плодовитость (п = 38, с одним или двумя детьми) и высокая плодовитость (п = 37, с тремя, четырьмя или пятью детьми). Группы не отличались по среднему возрасту или образованию. Интервью было сфокусировано на половой дифференциации при ранней социализации матерей (сравнивали их опыт с опытом их братьев), включая их образование, зависимость/ послушание, автономию, выполнение работы по дому и целомудрие. Ответы классифицировались относительно трех различий: традиционные (социализация в пользу брата); нетрадиционные
107 См. Ataca, Sunar & Kagitcibasi, 1998.
(в пользу респондента); и эгалитарные (никакой дифференциации). Эта модель также включала переменные идеологии тендерной роли и чувства собственного достоинства.
Результаты показали, что женщины, которые прошли традиционную социализацию способом, имели больше детей, чем те, которые выросли в условиях равноправия, у них было более низкое чувство собственного достоинства, и они меньше участвовали в принятии решений совместно со своими мужьями. Кроме того, разделявшие более традиционную идеологию тендерной роли, были более плодовитыми. В целом, в результате регрессионного. анализа были получены данные, на основе которых можно прогнозировать плодовитость, среди них — более ранний возраст вступления в брак, более традиционная социализация и меньшая власть при взаимоотношениях с мужьями.
До некоторой степени, факторы, которые управляют рождаемостью в турецком обществе, соответствуют тем, что установлены другими кросс-культурными исследованиями. По сути, чем большее значение придается «уступчивости» в социализации (см. гл. 2) и чем «более традиционна» роль женщины в обществе (см. гл. 3), тем больше детей в семьях.