После средневековья развитие религии и философии носит слишком сложный характер, чтобы рассматривать его в этой книге. Оно характеризуется борьбой двух направлений: христианской, духовной традиции в теологической и философской формах и языческой традиции идолопоклонства и бесчеловечности, которая принимала множество различных форм в процессе развития того, что можно было бы назвать "религией индустриализма и кибернетической эры".
Гуманизм Ренессанса, следовавший традиции позднего средневековья, был первым периодом высочайшего расцвета "религиозного" духа после средних веков. В нем с максимальной полнотой были выражены идеи человеческого достоинства и единства человеческого рода как основы всеобщего политического и религиозного единства.
Еще одним периодом великого расцвета гуманизма явилась эпоха Просвещения XVII–XVIII вв. Карл Беккер (1932) показал, в какой степени философия Просвещения была выражением "религиозной установки", свойственной теологии XIII в. : "Если мы посмотрим, что лежит в основе этой веры, то увидим, что на каждом шагу эти Философы обнаруживали свои заимствования из средневековой мысли, хотя и не осознавали этого". Французская революция, выросшая, по сути, из философии Просвещения, была не просто политической революцией. По словам Токвиля (приведенным Беккером), это была "политическая революция, имевшая определенные черты религиозной революции (курсив мой – Э. Ф.). Подобно исламу и протестантским движениям, она преодолела границы между странами и народами и распространилась благодаря проповедям и пропаганде своих идей".
Радикальный гуманизм XIX и XX вв. будет описан ниже, при обсуждении гуманистического протеста против язычества индустриальной эры. Но для того, чтобы иметь основу для такого обсуждения, мы должны рассмотреть новый вид язычества, развивавшийся одновременно с гуманизмом и в данный момент исторического развития грозящий нам уничтожением.
Первым шагом, подготовившим почву для развития "индустриальной религии" была элиминация Лютером материнского элемента в церкви. Возможно, это покажется ненужным отступлением, но я должен кратко рассмотреть данный вопрос, так как он важен для нашего понимания развития новой религии и нового социального характера.
Основу организации общества составляют два принципа: патрицентрический (или патриархальный) и матрицентрический (или матриархальный). И. Баховен и Л. Г. Морган впервые показали, что при матрицентрическом принципе центральной фигурой общества становится любящая мать. Материнский принцип – это безусловная любовь: мать любит своих детей просто потому, что они ее дети, а не потому, что они нравятся ей. Материнскую любовь нельзя заслужить хорошим поведением, но нельзя и потерять ее, согрешив. Материнская любовь – это Милосердие и Сострадание (по-древнееврейски "rachamim", корень этого слова "rechem" означает "материнская утроба").
Отцовская любовь, напротив, Обусловлена: ее условиями являются хорошее поведение ребенка, его успехи; отец сильнее любит того ребенка, который похож на него больше других, кого он хочет сделать наследником своей собственности. Любовь отца можно потерять, но ее можно и вновь заслужить раскаянием и смирением. Отцовская любовь – это Справедливость.
Эти два принципа – женский-материнский и мужской-отцовский – не только соответствуют существованию мужского и женского начал в любом человеке, но и выражают свойственную каждому мужчине и женщине потребность в милосердии и справедливости. Пожалуй, самым сокровенным желанием человека является стремление достичь такого синтеза, в котором два этих полюса (материнство и отцовство, женские и мужские начала, милосердие и справедливость, чувство и разум, природа и интеллект) не только утратили бы взаимный антагонизм, но и дополняли и оттеняли бы друг друга. В* патриархальном обществе такого синтеза достичь в полной мере невозможно, однако в Римско-католической церкви в какой-то степени он присутствовал. Богоматерь, церковь как все любящая мать, папа римский и священники как материнские образы–и все это рука об руку с отцовскими элементами строгой патриархальной бюрократии, во главе которой стоял тот же папа, но уже как носитель власти и могущества. Этим материнским элементам в религиозной системе соответствовало отношение к природе в процессе производства: труд крестьянина, а равно и ремесленника, не был враждебен природе. Это была кооперация с природой – не насилие над ней, а ее преобразование в соответствии с ее собственными законами.
Чисто патриархальная форма христианства, опиравшаяся на бюргеров и светских князей, была установлена в Северной Европе Лютером. Суть нового социального характера заключалась в том, чтобы заслужить любовь и одобрение патриархальной власти, а единственным способом сделать это стал Труд.
За фасадом христианской религии возникла новая Тайная религия – "индустриальная", укоренившаяся в структуре характера современного общества, но "религией" не признаваемая. "Индустриальная религия" несовместима с подлинным христианством. Она низводит людей до положения слуг экономики и созданных их же руками машин.
В основу "индустриальной религии" положен новый социальный характер. Его суть – это страх и подчинение могущественной мужской власти, культивирование чувства вины за непослушание, разрыв уз человеческой солидарности из-за преобладания своекорыстия и взаимного антагонизма. Труд, собственность, прибыль, власть "священны" в "индустриальной религии", хотя она и способствует развитию индивидуализма и свободы в рамках своих основных принципов. Возможность выразить "индустриальную религию" в терминологии христианства появилась с превращением христианства в строго патриархальную религию.