Для полноты понимания защитных, болезненных и тем более губительных функций («механизмов») стресса следует вспомнить о высказанных автором этой монографии в 1963 г. [Китаев-Смык Л. А., 1963 б] и опубликованном в 1983 г. [Китаев-Смык Л. А., 1983, с. 154] размышлениях о сущности и целесообразности Смерти на нашей планете. Уместны вопросы: зачем на нашей планете Земля существует Смерть, почему все живые существа и растения, и даже микробы должны умирать? Вместо этого, нельзя ли жить вечно? Прежде чем ответить на эти вопросы, надо ответить еще на один. Зачем биологическая жизнь на Земле, т. е. биомасса разделена на особи? Почему мы разделены на отдельных людей, разделены все травинки, птицы и звери? Ведь могла бы биологическая живая жизнь на нашей планете, ее биомасса быть единой, слитной, как на планете «Солярис», описанной Станиславом Леммом в одноименном романе и в фильме Тарковского «Солярис». Там жизнь слитна в одном живом существе, как океан, окруживший всю поверхность планеты. Такой живой, высокоинтеллектуальный «океан» и думает, и действует, постигая все новое для него и живет вечно. Он бессмертен, пока есть его планета «Солярис».
Разделенность биомассы на особи возникла на Земле из-за того, что слишком быстро изменяются условия, значимые для выживания, для существования жизни. Способностей целостной, единой биомассы недостаточно, чтобы, изменяясь, поспевать за изменениями влияющих на нее воздействий из космоса и из недр Земли. Смертность каждой особи призвана оптимизировать (ускорять) процесс адаптации популяции (вида, рода, биоценоза), чтобы поспевать за изменениями значимых для ее выживания (и постоянно изменяющихся) воздействий. Конечно, эти изменения происходят на протяжении миллионов лет, но могут быть и быстрыми, почти внезапными.
Биомасса вынуждена отбрасывать свои части, ставшие уже не пригодными для новых условий своего существования. И чтобы не было «больно» отрывать и отбрасывать устаревшие части себя, она (биомасса на Земле) сама разделилась на части: на, казалось бы, самостоятельные организмы. Каждая особь, пока растет, старается приспособиться к условиям на Земле. Вырастая, взрослея, особи становятся почти не способными изменяться.
Но такой скорости изменении недостаточно, чтобы угнаться за изменением внешних воздействий со стороны космоса и из недр Земли. А потому устаревшим особям предстоит смерть.
Биомасса на Солярисе успевает целостно, вся вместе изменяться, адаптируясь к изменениям требований к ней окружающего ее космоса. Биомассе на Солярисе не приходится болезненно «отрывать» от себя те свои части (фрагменты, фракции), что стали негодными (ненужными, обременяющее вредными) в изменившихся, новых условиях существования.
У нас разделенность биомассы возникла для того, чтобы поспевать за изменением на Земле планетарных и космических воздействий, значимых для жизни биомассы. Поспевать и отбрасывать непоспевающих, т. е. устаревающие и уже непригодные для новых условий существования части себя, — это их Смерть.
«Смерть кажется жестокой победой рода неопределенным индивидом и как будто противоречит их единству,— писал известный публицист и экономист XIX в. К. Маркс, — но определенный индивид есть лишь некое определенное родовое существо и как таковое смертей» [Маркс К., 1974, с. 119[.
Остается ли после смерти каждого «отброшенного» и разрушившегося фрагмента биомассы (после смерти человека, животного, растения) матрица его построения, след его мыслей, чувств и дум — его бессмертная душа? Религиями на этот вопрос дан положительный ответ. Научно он еще не доказан.
Справедливо спросить: «А нельзя ли жить, не умирая, — вечно?» Интеллектуальные возможности биомассы, реализующиеся в человечестве, изменяют, совершенствуют ее возможности противостоять изменению планетарных и космических влияний на земную Жизнь. Открытия и изобретения людей (а может быть и откровения, ниспосланные им) создадут возможность поспевать всему живому на планете за «требованиями» Космоса. Тогда смерть станет не нужна, и все станут вечно живущими. Будут ли они рожать новых отпрысков? Естественно — да! Ведь Космос обширен, и его нужно заселять, чтобы постигать его повадки, причуды, чтобы противостоять им и жить вечно [Федоров Н. Ф., 2003].
Специалисты в генной инженерии обнаружили генные программы взросления, но не нашли таких программ для старения. Якобы оно и смерть от старости происходят из-за «накопления дефектов и поломок во всех системах организма». Этим отсутствием программ старения генетики-геронтологи обосновывают возможность прекращение старости и даже омолаживание на любом этапе жизни. Но разве за «накоплением дефектов и поломок» не стоит комплекс еще не разгаданных генетических программ? Ведь смена поколений необходима для сохранения жизни на планете Земля, как указано выше.
О наличии генетических программ старения может свидетельствовать замедление субъективного времени у пожилых людей, т. е. оно кажется им проходящим быстрее. Недели, дни и часы становятся для них короче. Этот феномен давно известен и еще раз недавно подтвержден экспериментально. Людям разного возраста визуально предъявляли секундомер с акустическими посекундными сигналами. Потом предлагали (по памяти) отсчитывать секунды. Чем старше были люди, тем больше у них было отставаний от реального хода времени при счете секунд. Тем, кому было 70-75 лет, отставали (считали медленнее) на 20 %, т. е. секунды казались им более долгими, их субъективное время замедлялось. Результат ли это «накопления ошибок и поломок» в их нервной системе? Такое замедление субъективного времени делает незаметной для стариков их медлительность и поддерживает у них представление об их успешности (хотя они уже многого не успевают сделать, поспевая за молодыми). Старческая медлительность предохраняет от перегрузок и поломок «программно» дряхлеющих с возрастом тело и психику. Но можно ли сказать, что смерть — это полное замедление, остановка жизни?
Вспомним, что в фантастическом романе «Солярис» живая, интеллектуальная биомасса планеты, не разделилась на особи и как единый океан покрывает планету, а может быть является поверхностным слоем всей (до глубинного ядра) живой планеты. Есть мнение о возможности такого на Земле, а том, что наша планета сама живой организм, конечно, совершенно иной, чем биологические особи на ее поверхности [Яницкий И. Н., 1998І.
РЕЗЮМЕ
При кратковременном стрессе (и в начале длительного) наиболее заметны и эффективны (как защита от стрессоров) его эмоционально-поведенческие проявления (активные, либо первично-пассивные). Функционирование вегетативных систем (вегетатики) при недолгом стрессе служит его физиологической базой и, лишь «обслуживает» защитно-стрессовые эмоции и поведение. Таким образом, при коротком стрессе, т. е. при стрессовом кризисе первого ранга, вегетатика играет далеко не первостепенно-защитную роль.
Если экстремальная (опасная, вредящая) ситуация затягивается, т. е. когда активное защитное стрессовое поведение оказывается неэффективным и не устраняет стрессор, тогда оно сменяется пассивной (вторичной-пассивной) стрессовой тактикой «пережидания» экстремальной ситуации. При этом вегетативные системы организма начинают участвовать в снижении двигательной и интеллектуальной активности индивида, т. е. берут на себя «управление» поведением. Поскольку во время такого пассивного пережидания неприятностей могут накапливаться неблагоприятные для организма стрессовые эффекты, то, как бы «на всякий случай», актуализируется особого рода внутренняя защитная активность организма в виде превентивно-защитного вегетативного реагирования. Оно направлено, во-первых, на удаление гипотетического стрессора из внутренней среды организма (пот, рвота, понос, гипертермия, фагоцитоз и многое другое, описанное в этой главе) и, во-вторых, на подготовку организма к преодолению внешних опасностей (интенсификация кровеносной, регенеративной, иммунной систем, усиление метаболических процессов и т. п.). Замена эмоционально-поведенческой активности вегетативной привентивно-защитной активностью — важнейшая, определяющая особенность стрессового кризиса второго ранга.
При чрезмерно длительном действии стрессоров возникает проблема выживания человеческого сообщества (группы, социума, этноса), а в животном мире — стаи (прайда, стада, вида). Из-за этого природные «механизмы» защиты жизнеспособности сообщества начинают конкурировать с внутриорганизменными «механизмами» защиты индивида, особи. Для освобождения (как от балласта) от маложизнеспособных и не эффективных особей, опасно обременяющих биологическое сообщество в экстремальных условиях существования (при опасно затянувшемся стрессе), актуализируются «механизмы» стрессовой биологической «вну-трипопуляционной селекции» [Китаев-Смык Л. А., 1978 а, 1983]. Наиболее действенной ее функцией оказывается трансформация тотальных защитных стрессовых — вегетативных реакций в локальные, болезнетворные, самоубийственные. Таким образом формируется множество «болезней стресса», они — реализация стрессового кризиса третьего ранга.
В данной главе обосновано высказанное мной раньше предположение о том, что стрессовые локальные превентивно-защитные вегетативные реакции, реализуются в животном мире как эволю-ционно-полезная «популяционная селекция» [Китаев-Смык Л. А., 1978 а, с. 430; Китаев-Смык Л. А., 1983, с. 152], а у человека эти локальные реакции могут стать при длительном стрессе важнейшим звеном в возникновения «болезней стресса» (инфаркта миокарда, инсульта головного мозга, язвы желудка, иммунных болезней, неоплазмов и пр.). Так локальные вегетативные стрессовые реакции оказываются у людей после сильных психотравмах и при долгом стрессе (при «стрессе жизни») вредоносным биоло-гическицатавизмом.
В этойлаве проанализированы психологические, психосоциальные, кудьтурно-антропологические причины и психофизиологические механизмы многих губительных вегетативных «болезней стресса»: сердечно-сосудистых, онкологических (с их тендерными различиями), иммунных, полисистемных и др. (Психические «болезни стресса» обсуждены в следующей — четвертой главе.) Предложена схематизация представлений о возникновении указанных локальных реакций, позволяющая наметить пути предотвращения «болезней стресса», «болезней цивилизации».
Остается мало изученным умирание человека — состояние между жизнью и смертью — необратимое, если нет подручных современных средств реанимации. Это состояние рассмотрено как завершающий жизнь «стресс смерти» (он условно «пронумерован» как стрессовый кризис четвертого ранга).
Ярким и вместе с тем показательным примером вегетативного субсиндрома стресса оказывается кинетоз («болезнь передвижения», «болезньукачивания-укручивания», «морская, воздушная, спутниковая болезни»). Мной показано, что кинетоз — это квазиболезнь. Такое же «болезневидное состояние» всегда становится непременным базисным сопровождением практически всякой затянувшейся болезни, в том числе и «болезней стресса».
Основанием для понимания закономерностей вегетативного субсиндрома стресса были описанные автором этой монографии еще на заре космоплавания вегетативные стрессовые реакции при кратком стрессе (при «ударах невесомостью»), изученные в авиационных полетах и во время долгого стресса при длительных, многонедельных экспериментах на наземном динамическом имитаторе межпланетных кораблей. (Анализ эмоциональных, когнитивных, психосоциальных показателей стресса, создававшихся в этих экспериментах, изложен в других главах данной монографии.)
В третьей главе рассмотрены влияния на вегетативную симптоматику при длительном дистрессе дополнительных факторов: музыки, цветовых воздействий, питания, эротических стрессоров, стресса ответственности и др. В заключение главы обсуждены проблемы «стресса старости» и необходимости смерти от старости на нашей планете.
Динамика физиологических, в том числе вегетативных процессов при стрессе сложна и многообразна. За последние тридцать лет ей посвящены десятки тысяч оригинальных научных исследований. Многие из них очень интересны. Мы адресуем заинтересованных читателей к этой обширной литературе в ее печатном и электронном изложении.