A. V. Sukharev
Moscow, Russian Academy of Science Institute ofPsychology
The principle of historical actuality as a foundation of ethnofunctional paradigm in psychology
In this article on the base of the original principle of historical actuality the attempt to overcome the methodological crisis in psychology has been made. With the purpose of overcoming this crisis the new ethnofunctional paradigm in psychology has been proposed. This paradigm, based on historically actual principle of ethnofunctionality, principles of ethnofunctional unity of micro — and macrocosm, ethnofunctional development and ethnofunctional determinism, has been proposed in psychology. In relation to ethnofunctional development of mentality of person and society the author has proposed the concept of «archegeny» as the ideal prototype of any development.
В современной исторической науке, начиная с середины XX века, произошел методологический сдвиг от исследования «истории фактов», экономической и интеллектуальной истории к изучению «истории ментальностей» как «картин мира» отражающих представления людей о мире (Блок, 1986; Февр, 1991, Гуревич, 2005). Эти представления могут быть описаны как системы образов, характеризуемые различными модальностями — эмоциональной, нравственной и др. (Гостев, 2008; Сухарев, 2009).
Историческое исследование ментальности общества, которое можно определить как историко-психологическое, должно основываться также и на общеметодологических подходах, используемых в исторической науке. Уже с начала XVIII столетия, в частности, во взглядах Дж. Вико исторический процесс рассматривался с двух методологических позиций — как представление о непрерывном развитии человечества и как идея цикличности развития, расцвета и разрушения культур, нации. В новое время, с однои стороны, идеи поступательного, эволюционного развития (прогресса человечества) в историческои науке придерживались такие ученые, как О. Тьерри, Ф. Гизо, Г. Гегель, К. Маркс и др. С другои стороны, идея цикличности в развитии культур получила свое полноценное выражение в трудах Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Дж. Тоинби, Л. Н. Гумилева.
С учетом сказанного выше, методологическое основание новои парадигмы в историческом исследовании ментальностеи должно включать как принцип их общеи эволюции, так и цикличность их развития в отдельно взятых культурах.
Согласно Т. Куну и И. Лакатосу, понятие парадигмы определяется как совокупность теории, составляющих метатеоретическое единство, которое базируется на особых онтологических и гносеологическим идеализациях и установках, распространенных в определенном научном сообществе (Кун, 2003; Лакатос, 2003). По замечанию В. Ю. Кузнецова (2003), сходство позиции Куна и Лакатоса — смещение центра внимания со структуры научного знания на его развитие, понимаемого как последовательность кардинальных изменении облика науки, отказ от установления жестких демаркационных разграничении между наукои и ненаукои и пр. — в постопозитивиз — ме идеино завершается концепциеи методологического анархизма П. Феи — ерабенда, утверждавшего, что следование методу несовместимо с творческим мышлением. Отталкиваясь от принципа несоизмеримости парадигм Куна, Феиерабенд провозгласил тезис о методологическои «вседозволенности», поскольку наука развивается посредством взаимопроникновения, размножения теории и подходов, а также взаимовлияния и взаимодеи — ствия самых различных, самых безумных и экзотических идеи (Феиерабенд, 2007). В целях преодоления методологическои вседозволенности ха — рактернои для современного кризисного сознания, нам представляется целесообразным введение принципа исторической актуальности, выделяющего в ментальности общества ведущие факторы — актуальные смыслы, представления, определяющие развитие культуры и личности в данныи историческии период. Данныи принцип мы вводим в дополнение к выделенному П. Н. Шихиревым (1993) важнеишему методологическому признаку парадигмы — наличия в неи «базовои науки» — как еще один признак, характеризующии валидность парадигмы в данныи историческии момент — признак ее историческои актуальности.
Этническая парадигма. С однои стороны, современныи этап исторического развития европеискои культуры, по мнению многих философов и деятелеи культуры, характеризуется как всеобщии кризис, переживаемыи людьми как чувства необъяснимои тревоги, неуверенности в завтрашнем дне и осознание бессмысленности существования. Манифестом данного кризиса принято считать появление в начале XX века работы О. Шпенгле — ра «Закат Европы», пафосом которой является принятие неизбежности конца западноевропейской культуры как завершения жизненного цикла существования ее «фаустовской души» (Хейзинга, 1992; Давыдов, 1990 и др.).
Во всем разнообразии проявлений кризиса европейской культуры необходимо выявить наиболее важные или смыслообразующие факторы, определяющие направление культурно-исторического развития в настоящий исторический момент, а также содержание и динамику его переживания человеком. Обращает на себя внимание тот факт, что с конца 70х годов XX века в отечественных и зарубежных исследованиях отмечается возрастание роли этнических факторов в жизни как общества в целом, так и отдельного человека (Сусоколов, 1990). А. А. Сусоколов полагает, что именно этнос оказывается той «субкультурой» современного общества, которая в наибольшей степени способна, по выражению О. Тоффлера, выполнять функции «информационного фильтра» (Тоффлер, 1973), оптимизирующего потоки информации, обрушивающиеся на современного человека в единицу времени. Этому способствуют такие свойства этноса, как: 1) нормативная целостность; 2) устойчивость этнического статуса личности; 3) стабильность состава; 4) устойчивость во времени. Понимание этноса как «информационного фильтра», отмечает Сусоколов, объясняет возрастание роли этничности в жизни общества в условиях формирования новой информационной ситуации. Возникновение острой потребности в «информационных фильтрах» объясняет обращение к этническим ценностям, представляющимся вечными и незыблемыми. Ориентация на специфические ценности собственного этноса накладывает ограничения на возможное поведение и «отфильтровывает» социально значимые сигналы, ставя в центр внимания информацию, касающуюся собственного этноса и отодвигая на периферию сообщения, являющиеся существенными для других этносов. По нашему убеждению, в современную кризисную эпоху процесс этнической идентификации, как переживание личности своей принадлежности к тому или иному этническому типу (этносу, этнической системе), является «болевой точкой» и выступает важнейшим смыслообразующим фактором в поведении современного человека, что дает ему чувство уверенности в незыблемости ценностей.
Э. Эриксон отмечал: «Исследование психосоциальной идентичности зависит от трех взаимодействующих сторон…, а именно: личностной связи индивида с ролевой интеграцией в его группе; направляющих его образов — с идеологиями его времени; его жизненной истории — с историческим моментом» (Блкзоп, 1975, р. 20). Эриксон иллюстрирует эту идею на примере «отца» Реформации в Г ермании XVI века — Лютера (Эриксон, 1996). Решая богословские вопросы, Лютер закладывал основу новой идентичности, которую вслед за ним обрели поколения протестантов. Бунт против Рима был воспринят как бунт политический и, что существенно, «тема немецкого национализма отчетливо звучала в речах Лютера» (Руткевич, 1996, с. 4).
Следует заметить, что этническая идентичность так же, как и в эпоху современного кризиса европейской культуры, играла важную роль и остро переживалась людьми и во времена кризисов прошедших эпох. В исторической литературе описано огромное количество таких примеров. В частности, эпоха правления римских императоров Цезаря и Августа (1 в. до н. э.), по единодушному мнению большинства исследователей являвшаяся периодом кризиса, характеризовалась «смешением народов», «сглаживанием особенностей разных племен и народностей и усилением одной общей черты—изношенности, измельчания характеров» (Моммзен, 1993, с. 179-180). Кризисным был также, например, исторический период борьбы китайского народа против иностранных захватчиков в последний период манчжурской династии Цин (конец XIX — начало ХХ века), завершившийся превращением Китая в слабое государство, практически обслуживающее интересы Европы и США. Причиной успешности проникновения иностранного влияния был глубокий упадок этой династии, которая и сама всегда воспринималась китайцами как этнически чуждая. Восстание ихэцюаней («боксеров»), обусловленное указанными противоречиями, проходило под лозунгами — не нарушать заветов родителей и обычаи (не быть жадными, не развратничать и т. п.), уничтожать чужеземцев, убивать чиновников-взяточников — представителей этнически чуждой манчжурской власти (Гумилев, 1993; Ефимов, 1973).
Приведенные выше рассуждения дают основания полагать, что именно этническая идентичность в условиях современного кризиса европейской культуры является исторически актуальной «точкой отсчета» поведения человека, принадлежащего определенному этносу или этнической системе, а этнология — базовой наукой в методологии анализа и прогноза этого поведения. Такой подход закрепляется в понятии «этнической парадигмы», в которой этничность полагается в качестве смыслообразующего фактора (Козлов, 1995).
Этнофункциональная парадигма. С другой стороны, с древнейших времен нарастает актуальность проблемы смешения и расселения народов и культур. Один из первых исторических примеров здесь — образ Вавилонской башни, которая, будучи символическим «центром всех племен и в то же время знаком их равенства» (Библейская энциклопедия, 1990). Метафора «Вавилонской башни» может служить одним из начальных пунктов методологического анализа. Очевидно, что в развитии человечества как целого, особенно, начиная с эпохи модернизации, последствия которои коснулись самых отдаленных уголков планеты вследствие развития коммуникационных и транспортных технологии, в современном мире нарастает смешение народов, религии, культур, что дало в частности, повод говорить о прогрессирующеи «этнокультурнои мозаичности» (Тишков, 1992) человечества. Нарастанию «мозаичности» культур сопутствует и нарастание степени этническои маргинализации личности человека (Сухарев, 2008). В современном мире каждого отдельного человека все труднее отнести к какому-то этническому типу, все более размывается целостность не только биологических, природно-географических и культурных признаков, но и сама личность человека становится этнически маргинальнои или «множе — ственнои». Указанные явления, как мы уже отмечали, возникают вследствие технологического прогресса человечества на всей планете.
С позиции принципа исторической актуальности в научном описании ментальностеи в современнои европеискои цивилизации их необходимо рассматривать, с однои стороны, как результирующие кризиса в ее развитии, определяющего роли этническои идентичности человека как смыслообразующего фактора его поведения. С другои стороны, ментальность современного человечества в целом, особенно, после эпохи просвещения существенно характеризуется нарастающеи этническои неоднородностью вследствие развития и повсеместного использования достижении технологического прогресса во всем мире.
Не только культура, как это представлялось ранее (Бромлей, 1983), но все элементы этнически неоднородных ментальностеи наделяются этнодиф — ференцирующей и (или) этноинтегрирующей функцией. Любои элемент ментальности либо интегрирует, либо дифференцирует человека с тем или иным этносом или этническои системой Применение понятия этническои функции к развитию и функционированию личности и общества осуществляется в ходе реализации нового методологического подхода в психологии, в котором базовым является принцип этнофункциональности.
Принцип историческои актуальности должен обосновывать актуальность новои парадигмы в историческои психологии, как с учетом специфики кризисных этапов в развитии отдельных этнических или культурных циклов, так и с учетом результатов поступательного технологического прогресса всего человечества. В связи со сказанным, в дополнение к этническои парадигме, основаннои на типологии этносов и этнических систем, в соответствии с методологическим принципом дополнительности мы вводим этнофункциональную парадигму (Сухарев, 2008), учитывающую нарастающую этническую мозаичность ментальностеи в современном обществе. Чем менее однородна исследуемая ментальность (т. е. чем больше в ней этнодифференцирующих элементов), тем более правомерна для изучения человека и общества этнофункциональная парадигма и тем менее — этническая. Строго говоря, этническая парадигма является частным случаем парадигмы этнофункциональной, при количестве эт — нодифференцирующих элементов этнической системы стремящемся к нулю. В условиях современного «полиэтничного» общества, этнофунк — циональная парадигма более адекватна для изучения проблемы ментальности современной технологически развитой цивилизации. Этническая парадигма в науке, в свою очередь, более приемлема при изучении относительно однородных ментальностей (нанример, исследования этнических изолятов в Южной Америке, Новой Г винее и др.).
Список литературы
Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. — М.: Наука, 1983.
Гостев А. А. Психология вторичного образа. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007.
Гумилев Л. Н. Этносфера. История людей и история природы. — М.: Издательская группа Прогресс, 1993. — С. 540-542.
Гуревич А. Я. История и психология / / Психол. журн. — 1991. — Т. 12. — № 4. — С. 3-16.
Давыдов Ю. Н. Кризисное сознание // Современная западная социология. — М.: ИПЛ, 1990. — С. 143-144.
Ефимов Г. В. Ихэцюань // БСЭ. 3-е изд. Т. 11. — М.: Советская энциклопедия, 1973. — С. 59.
Козлов В. И. Этнос // Этнические и этносоциальные категории. — М.: ИЭА РАН, 1995. — Вып. 6. — С. 151-153.
Кузнецов В. Ю. Понять науку в контексте культуры // Структура научных революций. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С. 5-7.
Кун Т. Структура научных революций. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
Моммзен Т. История Рима. — Л.: Лениздат, 1993. С. 179-180.
Поппер К. Нормальная наука и опасности, связанные с ней // Кун Т. Структура научных революций. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
Руткевич А. М. «Психо-история» Э. Г. Эриксона // Э. Эриксон. Молодой Лютер. — М.: «МЕДИУМ», 1996.
Сусоколов А. А. Структурные факторы самоорганизации этноса // Расы и народы. — М.: Изд-во ИЭА РАН, 1990. Вып. 20. — С. 5-40.
Сухарев А. В. Этнофункциональная парадигма в психологии. — М.: Издательство «Институт психологии РАН», 2008.
Тишков В. А. Советская этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение. — 1992. — №1. — С. 5-20.
Тоффлер О. Футуршок. — М.: Прогресс, 1973. — С. 218.
Фейерабенд П. Против метода. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2007. Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. — М.: Прогресс-Академия, 1992.
Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. — Новосибирск: ВО «Наука», 1993.
Эриксон Э. Молодой Лютер. — М.: «МЕДИУМ», 1996.
Erikson E. Life history and the historical moment. — N. Y.: Harper and Row, 1975.
А. Н. Татарко
Москва, Государственный университет — Высшая Школа Экономики