Меня часто спрашивают, чем биоэнергетика отличается от райхианской терапии? Самый лучший способ ответить на этот вопрос, это продолжить наше историческое обозрение развития биоэнергетики.
После завершения интернатуры в 1952 г., последовавшей за моим возвращением из Европы, годом раньше я заметил ряд изменений, которые произошли в отношении Райха и его последователей. Энтузиазм и воодушевление, присутствовавшие с 1945 по 1947 г., уступили место атмосфере преследования и подавленности. Райх прекратил работу с пациентами и переехал в Рангелей, штат Мэн, где посвятил себя оргонной физике. Термин «характеро-аналитическая вегетотерапия» был заменен термином «оргонная терапия». Это привело к потере интереса к искусству характерного анализа и увеличению внимания к применению оргонной энергии посредством использования аккумулятора.
Атмосфера преследования была вызвана отчасти критическим отношением медицинского и научного сообществ к идеям Райха; отчасти открытой враждебностью многих психоаналитиков, хотя некоторым из них — да будет это известно — было далеко до Райха; а третьей частью была тревога самого Райха и его последователей. Чувство уныния было вызвано провалом эксперимента, который Райх проводил в своей лаборатории в Мэне, заключавшегося во взаимодействии энергии органа и радиоактивности. Эксперимент имел отрицательный эффект; Райх и его ассистенты заболели и были вынуждены на время забросить лабораторию. Вдобавок провал надежды на относительно быструю и эффективную терапию неврозов внес свой вклад в состояние уныния.
Я не разделял эти чувства. Моя пятилетняя изоляция от Райха и его борьбы позволили мне сохранить воодушевление и энтузиазм тех ранних лет. И мое медицинское образование плюс мой опыт интернатуры более чем когда-либо убеждали меня в общей ценности идей Райха. Поэтому мне не хотелось присоединяться к группе терапевтов-оргонов. В дальнейшем мое нежелание усилилось из-за осознавания того, что последователи Райха проявляли почти фанатичную преданность ему и его работе. Считалось самонадеянным, если не еретическим, сомневаться в любых его утверждениях или изменять его концепции в свете собственного опыта. Мне стало ясно, что подобное отношение подавит любую оригинальную и творческую работу. Эти соображения диктовали, чтобы я поддерживал независимую позицию.
Когда я пребывал в этом расположении духа, дискуссия с другим райхианским терапевтом, доктором Пеллетье, который был вне официальных кругов, открыла мне глаза на возможность изменения или расширения технических процедур Райха. На протяжении всей моей работы с Райхом он подчеркивал, что моя челюсть должна висеть в свободном положении или полностью подчиняться телу. В мою бытность райхианским терапевтом я тоже придавал особое значение этой позиции. Во время дискуссии д-р Луис Пеллетье заметил, что находит полезным, когда челюсть у пациентов выпячивалась вперед в позе неповиновения. Мобилизация этого агрессивного выражения уменьшает некоторое напряжение в зажатых мышцах челюсти. Конечно, я понимал, что это будет работать в любом случае, и вдруг я почувствовал себя свободным оспаривать и изменять то, что сделал Райх. Случилось так, что оба эти варианта работали очень хорошо, когда применялись попеременно. Придавание подвижности и поощрение агрессивности пациента облегчают его «отдавание», или подчинение, нежным сексуальным ощущениям. С другой стороны, если человек начинает с позы «отдавания», то это часто заканчивается чувством и выражением печали и гнева из-за боли и расстройств, которые переживаются в теле.
В 1953 г. моим соратником стал д-р Джон С. Пирракос, который только что закончил ординатуру по психиатрии в госпитале в Королевской Деревне. Д-р Пирракос сам был на райхианской терапии и был последователем Райха. В то время мы еще считали себя райхианскими терапевтами, хотя больше не были связаны с организацией райхианских докторов. В течение года к нам присоединился д-р Вильям Уоллинг, чье образование было сходным с д-ром Пирракосом. Они оба были товарищами по медицинскому факультету. Первоначальным результатом этого сообщества была программа клинических семинаров, на которых мы могли представлять своих пациентов с целью поиска более глубокого понимания их проблем и в то же время проводить обучение других терапевтов основной концепции телесного подхода. В 1956 г. официально начал свою работу Институт биоэнергетического анализа как некоммерческое учреждение для выполнения этих целей.
В это время у Райха начались неприятности с законом. Как будто для того чтобы оправдать атмосферу гонения. Департамент по делам питания и медикаментов (FDA) возбудил дело в федеральном суде, чтобы запретить Райху продавать и поставлять оргонные аккумуляторы в государственную торговлю на основании того, что нет такой вещи как оргонная энергия, и поэтому продажа ее была мошенничеством. Райх отказался оспаривать или защищать свои действия, утверждая, что его научную теорию нельзя доказать в суде. FDA добилась уничтожающего судебного постановления из-за неявки Райха в суд. Райху посоветовали проигнорировать это постановление, но это нарушение было скоро раскрыто агентами FDA. Райха судили за неуважение к суду, признали виновным и приговорили к двум годам федеральной тюрьмы. Он умер в Левисбургской тюрьме в ноябре 1957 г.
Трагедия смерти Райха доказала мне, что человека нельзя спасти вопреки ему самому. Однако как насчет человека, который искренне занят своим собственным спасением? Если под «спасением» понимается освобождение от запретов и ограничений, навязанных воспитанием, то я не могу утверждать, что достиг этого состояния добродетели. Несмотря на то что я успешно завершил терапию с Райхом, я осознавал, что у меня еще много хронического мышечного напряжения в теле, которое мешает мне испытывать желаемое удовольствие. Я мог чувствовать его ограничивающее влияние на мою личность. И я хотел еще более богатых и полных сексуальных переживаний, которые, я знал, возможны.
Моим решением было начать терапию снова. Однако я уже не мог вернуться к Райху и у меня не было доверия к другим райхианским терапевтам. Я был убежден, что должен быть телесный подход, поэтому принял решение работать вместе с моим коллегой Дж. Пирракосом, хотя и был опытнее и старше его по возрасту. В результате нашей совместной работы над моим телом зародилась новая терапия, названная биоэнергетикой. Основные упражнения, используемые нами теперь, сначала были опробованы и испытаны на мне, таким образом, я знал из личного опыта, как они работают и что они могут сделать. С тех пор я завел за правило проделывать сам все, о чем прошу своих пациентов, так как убежден, что человек не имеет права требовать от других того, чего он не готов потребовать от себя. И наоборот, я не верю, что можно сделать что-то для других, не сумев сделать это для себя.
Моя терапия с Пирракосом продолжалась почти три года. Качественно она совершенно отличалась от терапии Райха. В ней было меньше опыта спонтанного движения, которое я описал выше. Это было главным образом из-за того, что я в большей степени работал с телом, а также потому, что работа была нацелена больше на снятие мышечного напряжения, чем на сексуальные ощущения. Я точно сознавал, что не хотел пробовать ничего больше. Я хотел, чтобы кто-то взялся и сделал это для меня. Проверка и контроль — это аспекты моего невротического характера, и мне было нелегко уступить. Я мог делать это с Райхом из-за моего уважения к его знаниям и авторитету, но моя уступка была ограничена этим отношением. Конфликт был разрешен с помощью компромисса. В первой половине сессии я работал над собой, описывая Пирра-косу телесные ощущения. Во второй части — он по-настоящему брался за мои зажатые мышцы своими сильными теплыми руками, изгибая и расслабляя их таким образом, чтобы появились потоки.
Работая над собой, я разработал основные позы и упражнения, которые сейчас являются стандартом в биоэнергетике. Я чувствовал необходимость более полно заняться ногами, поэтому начал с положения стоя, а не лежа ничком, как делал Райх. Я вытягивал ноги, поворачивая носки вовнутрь, сгибал колени и выгибал спину, пытаясь мобилизовать нижнюю половину тела. Я старался держать эту позу несколько минут, ощущая, что она дает возможность мне почувствовать себя ближе к земле. Она давала дополнительный эффект, позволяя мне дышать глубже животом. Так как эта позиция создавала некоторое напряжение в нижней части спины, я немного изменил ее, нагибаясь вперед и слегка касаясь пола кончиками пальцев, слегка согнув колени. Тогда ощущение напряжения в ногах усиливалось, и они начинали дрожать.
Эти два простых упражнения стали концепцией заземления — концепцией, единственной в своем роде в биоэнергетике. Она развивалась медленно, годами, по мере того как стало ясно, что всем пациентам не хватает ощущения, что их ноги крепко стоят на полу. Это состояние соответствовало их «витанию в облаках» и отрыву от реальности. Приземление или возвращение пациента в реальность, на землю, где находится он сам, его тело и его сексуальность, стало одним из краеугольных камней биоэнергетики. Полная разработка концепции заземления в отношении к реальности и иллюзиям дана в главе VI. Там же описаны многие упражнения, позволяющие достичь заземления.
Еще одним нововведением, которое мы разработали на курсе, стало использование «дыхательного табурета». Дыхание является решающим для биоэнергетики, так же как и для райхианской терапии. Всегда проблемой было заставить пациента дышать глубоко и полно. Однако гораздо сложнее достичь того, чтобы подобное дыхание стало свободным и спонтанным. Идея «дыхательного табурета» возникла из общей тенденции людей перегибаться назад через спинку стула, когда после сидения за письменным столом некоторое время им нужно потянуться и подышать. У меня была привычка делать это самому, работая с пациентами. От сидения в кресле мое дыхание подавлялось, и я обычно изгибался назад и вытягивался, чтобы мое дыхание снова стало более глубоким. Первым табуретом, который мы использовали, была деревянная кухонная лестница-стремянка двух футов* высотой, на которую было прикреплено туго свернутое одеяло /6/. Лежание спиной на этом табурете давало эффект стимулирования дыхания всех пациентов без необходимости делать дыхательные упражнения. Я лично исследовал пользу от этого табурета во время моей терапии с Пирракосом и с тех пор продолжал использовать его регулярно.
Результат моего второго периода терапии заметно отличался от первого. Я входил в соприкосновение с гораздо большей печалью и гневом, чем ранее, особенно в отношении к моей матери. Высвобождение этих чувств имело оживляющий эффект. Это случалось, когда мое сердце раскрывалось и я ощущал источник тепла и яркого света. Более существенным, однако, было поддерживающее чувство благополучия, которое часто появлялось у меня. Мое тело постепенно становилось более расслабленным и сильным. Я вспоминаю утрату ощущения хрупкости. Я чувствовал, что, хотя меня можно было ранить, я бы не сломался. У меня также пропал мой иррациональный страх боли. Я узнал, что боль — это напряжение, и обнаружил, что когда я отдавался чувству боли, я мог понять напряжение, которое порождало ее, а это неизменно приводило к ее облегчению.
Во время этой терапии рефлекс оргазма прорывался только случайно. Я не был обеспокоен его отсутствием, а концентрировался на своем мышечном напряжении, и эта интенсивная работа уводила мое внимание от сексуальных чувств. Имевшаяся у меня тенденция к преждевременной эякуляции, которая продолжала сохраняться вопреки очевидному успеху моей терапии с Райхом, сильно уменьшилась, и мое состояние в кульминационный момент стало более удовлетворительным. Такая динамика привела к пониманию, что наиболее эффективный подход к сексуальным сложностям пациентов лежит в проработке их личностных проблем: проблем, обязательно включающих сексуальную виновность и тревогу. Применявшееся Райхом фокусирование на сексуальности, хотя и было теоретически обоснованным, но в общем провалилось и не дало результатов, которые могли бы устоять перед условиями современной жизни.
Как аналитик Райх подчеркивал важность характерного анализа. Когда он лечил меня, этот аспект терапии был отчасти преуменьшен. В дальнейшем он был снова уменьшен, когда характеро-аналитическая вегетотерапия стала оргонной терапией. Хотя характеро-аналитическая работа требует много времени и терпения, мне кажется, что она была совершенно необходима для достижения основательного результата. Тогда я решил, что не имеет значения, сколько внимания мы уделяем работе с мышечным напряжением, поскольку тщательный анализ привычного стиля жизни и поведения человека заслуживает равного внимания. Я начал интенсивно изучать типы характеров, коррелирующих психологическую и физическую динамику паттернов поведения. Эти данные были опубликованы в 1958 г. в книге под названием «Физическая динамика структуры характера» /7/. Хотя и не полностью завершенная как краткое руководство по типам характера, она является основой всей работы по характеру, проводимой в биоэнергетике.
Я закончил свою терапию с Пирракосом за несколько лет до этого, вполне удовлетворенный своей работой. Однако если бы кто-нибудь спросил меня, решил ли я все свои проблемы, завершил ли свой рост, использовал свой полный потенциал как личность, ослабил ли все свое мышечное напряжение? Моим ответом все еще оставалось бы: «Нет». Наступает этап, когда человек больше не чувствует необходимости или желания продолжать терапию и бросает это занятие. Если терапия была успешной, человек чувствует свою полную ответственность за свое благополучие и продолжает рост. Что-то в моей личности так или иначе всегда склоняло меня в этом направлении. Прекращение терапии не означало, что я прекратил работать со своим телом. Я продолжал делать биоэнергетические упражнения, которые я давал своим пациентам, как один, так и в группе. Я верю, что это обязательство перед моим телом частично ответственно за тот факт, что в моей личности продолжало происходить много позитивных изменений. Эти изменения в основном были вызваны глубоким пониманием самого себя как в отношении моего прошлого, так и в отношении моего тела.
Сейчас прошло больше тридцати четырех лет, с тех пор как я встретил Райха, и больше тридцати двух лет, как я начал терапию с ним. Я работал с пациентами более двадцати семи лет. Работа, размышления и записи о моем личном опыте и опыте моих пациентов привели меня к выводу: Жизнь человека — это жизнь его тела. Так как живой организм включает разум, дух и душу, то прожить жизнь тела полно означает прожить разумно, духовно и душевно. Если мы несовершенны в этих аспектах бытия, то это потому, что мы не полностью принадлежим нашему телу. Мы обращаемся с телом как с инструментом или машиной. Мы знаем, что если оно ломается, мы попадаем в беду. Но то же самое может быть сказано об автомобиле, от которого мы также зависим. Мы не идентифицируем себя со своим телом; на самом деле мы предаем его, на что я указал в своей предыдущей книге /8/. Все наши личностные трудности исходят из этого предательства, и я верю, что большинство наших социальных проблем имеет похожее происхождение.
Биоэнергетика — это терапевтическая техника, помогающая человеку вернуться обратно к своему телу и в полной степени насладиться своим телом. Это особое значение понятия тела включает в себя сексуальность, которая является одной из основных функций, а также даже более важные функции: дыхание, движение, чувственность и самовыражение. Человек, который не дышит глубоко, уменьшает жизнь своего тела. Если он не двигается свободно, он ограничивает жизнь своего тела. Если он не чувствует полно, он сужает жизнь своего тела. И если его самовыражение сокращено, он лимитирует жизнь своего тела.
Правда, эти ограничения жизни не навязываются самим себе умышленно. Они развиваются как средство выживания в домашнем окружении и культуре, которая отрицает ценность тела в пользу власти, престижа и имущества. Тем не менее мы принимаем эти ограничения в нашей жизни и таким образом предаем наши тела. В процессе развития мы также разрушаем естественное окружение нашего тела, рассчитанное на здоровье. Также правда, что большинство людей не осознают телесные недостатки, невзирая на которые они живут; недостатки, которые становятся второй натурой для них, частью их привычного образа жизни на земле. В сущности, большинство людей проходят по жизни с ограниченным количеством энергии и чувств.
Цель биоэнергетики — помочь людям снова обрести их первичную природу, которая является условием свободы, состоянием грациозности и качеством красоты. Свобода, грация и красота — естественные атрибуты каждого живого организма. Свобода есть отсутствие сдерживания внутреннего потока чувств, грация — есть выражение этого потока в движении, в то время как красота — это проявление внутренней гармонии, которую вызывает данный поток. Они означают здоровое тело и, следовательно, здоровый разум.
Первичная природа любого человеческого существа должна быть открыта для жизни и любви. Охраняемая, закованная в панцирь, недоверчивая и огражденная — это вторая натура в нашей культуре. Эти способы мы усваиваем, чтобы защитить себя от травмирования, но когда подобные отношения становятся характерологическими или встроенными в личность, они начинают вредить более сильно и калечить больше, чем это в человеке было первоначально.
Биоэнергетика стремится помочь человеку открыть свое сердце для жизни и любви. Это не простая задача. Сердце хорошо защищено в своей клетке из костей, а подходы к нему сильно защищены как психологически, так и физически. Эти защиты должны быть поняты и проработаны, если мы хотим достичь цели. Но если цель не достигается, результат может быть трагическим. Идти по жизни с закрытым сердцем — подобно тому, чтобы пуститься в путешествие по океану запертым в трюме корабля. Смысл, приключение, возбуждение и слава жизни лежат за пределами воображения и досягаемости человека.
Биоэнергетика — это приключение в самооткрывании. Оно отличается от похожих исследований в природе себя тем, что пытается понять человеческую личность в рамках человеческого тела. Большинство из предыдущих исследований сосредоточивалось на разуме. Много ценной информации было получено посредством этих изысканий, но мне кажется, что они оставили нетронутой наиболее важную область личности — именно ее основу в телесных процессах. Мы легко могли бы получить подтверждение того, что все происходящее в теле неизбежно воздействует на разум, но это не ново. Моя позиция такова: энергетические процессы в теле определяют то, что происходит в разуме, так оке как они определяют то, что происходит в теле.