Анализу причин кинетоза («болезни укачивания» и т. п.) посвящено много, в том числе монографических, исследований [Вожжова А. И., Окунев PA., 1964; Григорьев Ю. Г., Фарбер Ю. В., Волохова Н. А., 1970; Лукомская Н. Я., Никольская Н. И., 1970; Хилов К. Л., 1969; Reason J. F., Brandt J. J., 1975 и др.]. Однако до настоящего времени проблема его этиопатогенеза (причин и динамики) является дискуссионной. Это препятствует созданию общей (генеральной) теории таких «болезней» и разработке принципов оптимизации деятельности и самочувствия людей при управлении различными транспортными средствами и использовании их. Анализ многих концепций кинетоза и взгляды на «болезнь движения», на основе предложенной мной концептуальной модели стресса, изложены ниже, в разделе 3.5 А в этом разделе кратко изложены результаты наших экспериментов при изучении кинетоза («болезни укачивания-укручивания»), проводившихся по программе подготовки первого полета на Марс в 60-х гг. прошлого столетия.
Болезненное состояние, называемое кинетозом (укачиванием, укручиванием и т. п.), возникает у большинства людей во время их передвижений в необычайно измененной пространственной среде и при перемещениях необычного характера, несвойственных человеку в силу его биомеханических, эволюционно сформированных свойств, таких как повороты более чем на 200-300 °С, продолжительные качания его тела, переход в невесомость и др.
Кинетоз — это стрессовое состояние, возникающее при экстремальных динамических изменениях пространства, т. е. при действии гравитационных, инерционных, оптических и акустических факторов, сигнализирующих, как правило комплексно, о необычном и потому совершенно непривычном для человека, ставшем экстремальным изменении пространства, в котором он оказался. Сочетание гравитационных и инерционных стрессоров мы называем гравиинерционными. Кинетоз характеризуется широким спектром психических, двигательных, вегетативных и других реакций и может быть крайне неприятным для страдающих из-за него людей. Однако является лишь «болезневидным состоянием» (квазиболезнью), отличаясь от истинной болезни сравнительно быстрым исчезновением симптоматики после прекращения экстремального действия сигналов из внешнего (или от внутрителесного) пространства и еще тем, что смертных случаев из-за кинетоза неизвестно. И все же при его тяжелых формах бывают коллаптоидные обморочные состояния и суицидальные наклонности [Циммерман Г. С.. 1967]. Выше мной описаны два случая предколлаптоидного состояния, возникавшего при многократном пребывании в невесомости во время авиационного полета (см. 3.2.2). О них я сообщал и раньше [Китаев-Смык Л. А., 1977 6].
Кинетоз, возникающий в тех или иных условиях, называют «морской», «воздушной», «спутниковой», «космической» и т. п. «болезнью», «болезнью движения», «болезнью передвижения» и «болезнью укачивания, укручивания» т. п. Это понятие некоторые авторы используют в более узком смысле, имея в виду только выраженную форму вегетативных реакций [Грейбил А., 1975 и др.]. Изучение кинетоза имеет более чем столетнюю историю [Воячек В. И., 1927; ПыпинП. Н., 1882; Трусевич Я. И., 1888; Irwin J. A., 1881; Мепіегге P., 1861 и др.]. Обращает внимание большое число совершенно различных концепций этиопатогенеза, предложенных разными авторами (см. обзоры) [Вожжова А. И., Окунев Р. А., 1964; Лукомская Н. Я., Никольская Н. И.,1971; Reason J. F., Brandt J. J., 1975 и др.].
А. Периодизация длительного стресса. Индивидуальные различия вегетативных реакций при длительном гравиинерционном стрессе. В экспериментах с созданием стресса при многосуточных вращениях в квартире-центрифуге (в имитаторе межпланетного корабля с искусственной силой тяжести) у наших подопытных (испытуемых) людей возникала периодизация изменения самочувствия [Китаев-Смык Л. А, Галле P. P., Гаврилова Л. Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л. А.. Галле P. P., Клочков A. M. и др., 1969 и др.].
Напомню, что в экспериментах поддерживался единый, достаточно постоянный уровень стрессогенного воздействия на подопытных— максимально-терпимый каждым из них (см. 1. 3. 4). Благодаря этому предельно-субъективно-переносимый стресс
(т. е. единый его уровень) возникал у людей с разной переносимостью жизни в экстремально измененном пространстве во время врашения в квартире-центрифуге.
При многосуточных экспериментах вращение квартиры-центрифуги (со скоростями вращения 24 и 36 град/с) начиналось в семь утра. Испытуемые (по два человека в экипаже) уже трое суток жили в стоящей центрифуге (не выходя из нее), и их обследовали (по 8 ч в день), собирая «фоновые» сведения об их нормальном состоянии, об их работоспособности и взаимодействии.
В первые 15-50 мин после его начала наблюдалось эмоциональное оживление, активизация движений испытуемых (период первоначальной стрессовой экзальтации). Вслед за этим их самочувствие надолго ухудшалось. Чем активнее поначалу они вели себя, тем более интенсивным становились в условиях вращения гравиинерционные стрессоры и тем резче и болезненнее было ухудшение самочувствия. Потому повторно участвующие в таких экспериментах не поддавались оживлению своих эмоций в начале вращения, этим отдаляя и ослабляя переход к болезненному самочувствию. Так кратко (абортивно) протекала первоначальная экзальтация при стрессе (стрессовый кризис первого ранга).
Стрессово-болезненное, вернее, «болезневидное состояние» (субъективно-предельно-переносимое) испытуемых и 1-й и 2-й групп на протяжении трех суток вращения, нарастая, ухудшаясь к вечеру, уменьшалось во время ночного сна, прерывистого и некомфортного. Это был период нарастания дистресса, т. е. стрессовый кризис второго ранга.
С четвертых до шестых-восьмых суток вращения у под" опытных регистрировалось уменьшение болезненных симптомов стресса, возрастание работоспособности и подвижности, т. е. они все более становились способными подвергать себя действию гравиинерционных стрессоров. Следовательно, на четвертых сутках непрерывного вращения происходил поворот в ходе «болезни укачивания-укручивания» (период угасания дистресса). При нарастании и угасании дистресса проявлялась склонность шутить, ерничать — это стрессово-защитная экзальтация.
Если стрессогенное вращение прекращалось в первые трое суток, то самочувствие и показатели состояния испытуемых сразу улучшались и объективные его показатели быстро (за час-полтора) нормализовались [Китаев-Смык Л. А., Галле P. P., Клочков A. M. и др., 1969]. Надо полагать, из-за того, что еще не был сформирован так называемый «семисуточный стресс» (о нем ниже), его «раскрутка» останавливалась. После остановки трехсуточного вращения самочувствие испытуемых не улучшалось, напротив, кратковременно ухудшалось. Вероятно, из-за того, что еще не завершенная адаптированность к стрессорам разрушалась прекращением вращения. Это «разрушение» было более болезненным, чем состояние уже начавшейся адаптированное™ испытуемых к стрессорам, возникавшим в наших экспериментах [Китаев-Смык Л. А., Галле P. P., Гаврилова Л. Н. и др., 1972; Китаев-Смык Л. А., Галле P. P., Клочков A. M. и др., 1969].
При вращении дольше семи суток у испытуемых сохранялись легкие (но отчетливые) дискомфортные ощущения в теле и регистрировались клинические, биохимические и др. показатели продолжающего стресса (см. рис. 19). По терминологии Г. Селье, это был период «резистенции», т. е. стабильного, но повышенного расходования глубоких адаптационных резервов организма. Его можно назвать периодом «застойной реконвалесценции» (лат. re — против, восстановление + convalescentia — выздоровление). Реконвалесценция — период от начала исчезновения явных признаков болезни до полного восстановления измененных болезнью функций. Это послестрессовое (слабострессовое) состояние. В наших экспериментах оно поддерживалось продолжающимся вращением. При нем оказалась неадекватной оценка испытуемыми своих все еще не восстановленных сил и возможностей (ре-конвалесцентная экзальтация).
Различия болезненной симптоматики кинетоза, возникавшего улюдей при длительном обитании во вращающейся квартире-центрифуге, позволяли разделить их на две группы. У причисленных к первой группе кинетоз проявлялся поначалу в виде неприятных ощущений в голове, усиливавшихся до чувства дурманящей тяжести и головной боли подчас очень сильной. Кроме того, возникала «тошнотная тяжесть» в области желудка (в эпигастрии), у многих людей — мучительные. Однако тошнота у испытуемых этой группы никогда самопроизвольно не заканчивалась рвотой. Болезненные ощущения в голове и животе сопровождались чувством общей слабости и ломоты во всем теле, ухудшением настроения и самочувствия вплоть до того, что испытуемые не могли выполнять тестовые рабочие задания. И все же они сами, преодолевая недомогание, обслуживали свои естественные потребности. Причисленных к первой группе испытуемых называли «кинетозными головастиками».
Люди, отнесенные ко второй группе, отличались главным образом тем, что их тошнота очень часто заканчивалась рвотой. Сильной головной боли у них не возникало, чувство тяжести в голове не было столь мучительным, как у людей первой группы, тем более что всякий раз после рвоты их самочувствие хоть не —
Дного ненадолго улучшалось. Людей второй группы называли «кинетозными тошнотиками».
Была и третья группа испытуемых. У них в экспериментах с длительным вращением возникали и головные боли, и тошнота изредка усиливалась до рвоты. Но эти симптомы были не слишком сильно выраженными и субъективно терпимыми. Этих людей называли «амбивалентами кинетоза». Из нескольких десятков испытуемых — участников эксперимента в квартире-центрифуге — не многие оказывались причисляемыми к третьей группе. Вероятно, в этом проявилась особенность стресса — тенденция к дихотомической дифференциации (двойственно-полярному разделению) его признаков (на активные—пассивные, на локальные—тотальные и др.). Должно быть из-за этого большинство наших подопытных людей при длительном болезненном стрессе страдали либо от коротких повторных приступов рвоты, либо от непрерывной длительной головной боли и болей в животе.
А это, надо полагать, признаки разных путей возникновения и дифференциации «болезней стресса жизни». Ведь многие люди, подверженные психическим болезням стресса, будто бы застрахованы от соматических болезней стресса, а склонные к соматическим, как правило, не подвержены психическим болезням стресса.
У нас была возможность брать подопытными для экспериментов в квартире-центрифуге участников авиационных полетов с режимами невесомости. Было обнаружено, что у людей, у которых в невесомости не было рвоты (они ощущали страх, сменяющийся радостью), не было рвоты и при длительном вращении. Те. у кого бывала рвота в невесомости, она возникала и во время длительного вращения. Таким образом, у них неопределенность, «невероятность» гравитационного (в невесомости) и гравиинерционного (при жизни в центрифуге) стрессоров приводила к бурной активизации вегетативной стрессовой «защиты» на фоне возникшей из-за длительного стресса эмоционально-поведенческой пассивности, т. е. к отключению поведенческих защитных потенциалов. Те же, кто активно реагировали при недолгих, хотя и повторяющихся стрессорах, т. е. при длительном стрессоре все же становились поведенчески-пассивными, но стрессово-защитной экскреторной активности у них не возникало. Инструментальные исследования в ходе длительных экспериментов с вращениями выявили у испытуемых первой группы неблагоприятные реакции кровеносных сосудов головы (реографиче-ски) и сердца (электрокардиографически); замеры проводил Э. И. Хелемский.
Мной было высказано предположение [Китаев-Смык Л. А, 1983], что, во-первых, указанные реакции при длительном экспериментальном стрессе могли быть аналогами предшественников (продромальными признаками) реальных болезней; во-вторых, что люди, поведенчески-активно реагирующие при кратковременных стрессорах, оказавшись под действием длительных жизненных стрессоров (неприятностей, опасностей и т. п.), подвержены сердечно-сосудистым заболеваниям: стенокардии, инфаркту сердца, инсульту мозга, язве желудка, т. е. локальным стрессовым реакциям; в-третьих, что лица, пассивные уже при кратковременных стрессорах, будут при длительных неприятностях, при «стрессе жизни» более подвержены тотальным «болезням стресса»: артериальной гипертонии, общей болезни всего желудочно-кишечного тракта и др.
Б. «Правило семи горошин». Теперь о семи горошинах. Выдающийся российский врач, академик П. Е. Лукомский на лекциях перед студентами говорил, что простудные заболевания (в то время) лучше лечить по «правилу семи горошин»: «В первый день болезни надо лечь в постель и положить рядом на тумбочку, в блюдце семь горошин. Каждый день выбрасывать по горошине. Когда блюдце станет пустым, можно вставать с постели уже здоровым!».
В 50-х гг. прошлого века автор, работая вместе с другим известным врачом Ф. Г. Эпштейном, участвовал в купировании эпидемии тяжелейшего гриппа. Было установлено, что вирус присутствовал в организме больных не дольше двух суток, но «включенное» им заболевание длилось неделю. Иначе говоря, грипп, так же как описанная выше «болезнь стресса» («болезнь укачивания-укручивания»), начавшись, «запускает» в организме семисуточный ряд стрессовый преобразований. После этого, даже если стрессор-вирус отсутствует, болезнь «раскручивается» семь суток. Однако нами было установлено, что если медикаментозно уничтожить болезнетворный (стрессогенный) вирус в первые часы болезни, то «семидневный стресс» не успевал «включиться» и больной тут же (за час-два) с большим удивлением для себя, на глазах у изумленных родственников, выздоравливал. Следовательно, для «включения» семисуточной программы стресса требуется некоторое время. Но если «включение» не завершится, то дальнейшая раскрутка болезни не произойдет
Зачем же болеть по семидневной программе, если вируса нет уже на третий день? Наверное, семисуточный срок универсально, неспецифически приспособлен, предназначен для излечения (купирования) многих заболеваний, встречающихся у нас, с учетом удаптационно-регенерационных возможностей наших организмов. Семь суток защитно-адаптационные процессы «раскручиваются на всякий случай». С третьих суток гриппозное заболевание было уже не в полном смысле болезнью, когда есть болезнетворный агент и борюшийся с ним организм человека. Это уже не болезнь, а «болезневидное состояние», отрабатывающее свой недельный срок «на всякий случай».
Очевидно, сходная продолжительность защиты против «неясного» стрессора была и при «болезни укручивания-укачивания» в наших экспериментах в квартире-центрифуге. Известно, что лучевая болезнь с болезнетворным агентом, не идентифицируемым организмом, также может включать недельное стрессовид-ное болезненное состояние. Несомненно, такой недельный срок сформирован в ходе биологической эволюции.
В заключение заметим, что вирус гриппа легко и часто изменяется (мутирует) и теперь грипп протекает иначе, чем в прошлом веке. Потому «правило семи горошин» можно использовать, только согласовав с лечащим врачом.