Сознание и подсознание оснащены бесчисленными возможностями изменяться при стрессе. Торжествуя, радуясь, озлобляясь или бедствуя в экстремальных ситуациях, человек обдумывает случившееся и решает, как ему быть, либо действует интуитивно, «бездумно». Когнитивный субсиндром стресса до сих пор остается основным объектом изучения для того направления наук о человеке (антропологии), которое устремлено на уменьшение людских страданий и на поощрение радостей жизни. С каждым десятилетием многократно увеличивается число научных исследований, посвященных особенностям мышления, восприятия, памяти и деятельности при стрессе. И все же лавина публикаций по этой тематике не сметает всех преград к пониманию того, на что способен человеческий интеллект, преодолевая горе, невзгоды и ужас смерти своей и своих близких. Вместе с тем до сих пор плохо изучены и не ясны когнитивные аспекты эустресса: счастья, любви, вдохновенья.
В данной главе, посвященной когнитивному субсиндрому стресса, две части. В первой изложены общие (генеральные) закономерности динамики когнитивных процессов и функций при нарастании интенсивности стресса. Вторая часть состоит из описаний некоторых частных исследований автором когниций в различных экстремальных условиях: экспериментальных и натурных.
Основная, общая закономерность стресса — это дихотомическая дифференциация всех, в том числе когнитивных, процессов и функций при экстремальных требованиях (воздействиях, изменениях) внешней либо внутренней среды. Повседневное (нормальное) их разнообразие уменьшается при стрессе так, что проявляются либо активизация когниций, либо уменьшение их обычной активности, т. е. пассивность. Такая стрессовая закономерность была замечена мной в 1960—1961 гг. при подготовке первых космических полетов, во время изучения переносимости людьми невесомости и гравитационных перегрузок. До 1963 г. были лишь секретные, малотиражные публикации результатов этих исследований. Они эпистолярно (в письмах ко мне) одобрены Г. Селье, также обнаружившим дихотомию «активность — пассивность» при стрессе.
Еще одна общая фундаментальная закономерность пр*ч стрессе — это стадиальность (ступенчатость, фазность) $ его динамике при интенсификации экстремальных воздействий (стрессоров). В данной главе автор, развивая учение Г. Селье о стадиях стресса, обращает внимание на то, что переход, подъем на каждую следующую ступень обусловлен новой формой кризисных преобразований стресс-адаптационных (адаптационно-защитных) систем организма. Стрессовым кризисом первого ранга создается стадия мобилизации поверхностных адаптационных резервов. Г. Селье назвал ее «мобилизацией по-пожарной-тревоге» (но не из-за «тревожности»!). Стрессовый кризис второго ранга мобилизует глубокие адаптационные резервы. Это «стадия резистентности» по Г. Селье.
Результатом первых двух стрессовых кризисных мобилизаций резервов адаптации могут быть как активизация, так и усугубление пассивности когнитивных функций. Стрессовые активность или пассивность восприятия, мышления, памяти и др. могут оказаться как полезными, адекватными задачам выживания р экстремальных условиях существования, так и неадекватным*) для решения таких задач. Эти закономерности иллюстрируются в данной главе результатами исследований автора и обсуждаются с привлечением различных научных источников.
Сравнительно небольшая интенсивность стрессора обостряет сознание, «выплескивает наружу» результаты неосознаваемы* процессов мышления и даже пробуждает возможности инсайтные решений. Увеличение экстремальности стрессора обусловливает «сужение» внимания. Оно может стать сосредоточением интеллект туальных усилий на удалении вредящих стрессоров, однако иногда приводит к потере (к невосприятию) информации, необходимой дл ft успешной деятельности человека. И наоборот, при стрессе могут возникать «рассеянность» внимания, невозможность мысленна сосредоточиться на одном самом нужном решении.
Как «поиски выхода» из экстремальной ситуации могут возникать разного рода иллюзии.
Чрезмерная экстремальность стрессора может обусловливать, разные квазизащитные «отключения» сознания от стрессогенной действительности (дезориентацию с непониманием опасности происходящего, бредообразование, обморок и т. д.), которые мел гут иметь адаптационное назначение, «освобождая» человека от-осознания слишком психотравмирующей информации. Но такой «уход» человека от действительности подчас, освобождая его от-мнимых угроз, оставляет незащищенным перед лицом реальной опасности. Можно полагать, что результатом трансформации оценочных функций мышления (осознаваемого и бессознательного) являются феномены типа: «замедление» течения субъективного времени, «субсенсорная» чувствительность и т. п.
Изменения субъективных факторов экстремальной среды (субъективная значимость, субъективная вероятность, субъективная возможность, субъективная определенность и т. п.) изменяют ее стрессогенный эффект. Управление этими факторами делает эффективным регулирование когнитивными и другими проявлениями стресса, позволяет людям в чрезвычайных ситуациях сохранять сознание, обострять мышление, создавать творческие шедевры, избегать аварийности при управлении техническими объектами.
Более четверти века назад автор этих строк предложил видеть в «болезнях стресса» стрессовый кризис более высокого ранга, когда происходит уже рискованная, опасная для субъекта мобилизация «болезневидных» процессов адаптации и защиты против угрожающих стрессоров. При этом феномены боли и нетерпимого дискомфорта призваны побуждать субъекта к непременному устранению опасных стрессоров (причин болезни).
В этой главе рассмотрены «психические болезни стресса»: неврозы, посттравматические стрессовые расстройства. До сих пор патопсихологией и психиатрией до конца не понята их сущность. Конечно же, душевные болезни стресса, так же как и телесные болезни стресса, описанные в третьей главе, должны выполнять адаптивно-защитную роль при психотравмах. Печально, но они не всегда справляются с этой ролью, не гарантируют выздоровления.
У людей, непрерывно травмируемых невзгодами и тяготами жизни, возможны разные неврозы. Это истерия — «великая притворщица». Загадочные навязчивости мыслей и действий могут возникать, как неподвластные сознательной воле «магические ритуалы». Астения — навязчивая обессиленность, т. е. ускользание личности в «недеяние» от непреодоленных психотравм.
Обобщая результаты лечения и изучения посттравматических стрессовых расстройств, автор поддерживает тех, кто рассматривает эти расстройства как своеобразную форму болезней стресса. Наиболее загадочным оказывается наличие в их течении скрытого, латентного периода, предшествующего массивным проявлениям дистрессовой симптоматики.
В этой главе автор рассматривает, как запредельные формы дистресса, как самоубийственное кризисное изменение психики, парадоксальную, болезненно сверхактивную гибель людей из-за «безумных растрат» адаптационных ресурсов организма при так называемом остром бредовом психозе и болезненную, сверхпассивную гибель из-за «безумной экономии» этих ресурсов во время беспробудного летаргического сна.
Автор согласен с теми, кто уверен, что «острый бредовый психоз» нередко возникает у фанатически устремленных людей при катастрофическом крахе жизни, целей и амбиций. Однако из-за обязательного для этого психоза симптома — сильного повышения температуры тела — это психолого-соматическое, стрессовое заболевание слишком часто лечится как соматическое и не излечивается без психиатрической терапии. С этих позиций анализируются оригинальные архивные документы с описанием болезни, смерти и вскрытия тела И. В. Сталина.
С небольшими дополнениями автором представлена классификация разных видов «ужаса смерти», опубликованная им раньше. Пять видов такого «ужаса» лежат в основе почти всех вариантов боязни, тревожности, испуга, страха и их инвертированных проявлений: отчаянной отваги, безвыходной смелости, вынужденного героизма. Базовый, основополагающий характер этой классификации всегда актуален. Однако есть и первичная смелость, врожденная или воспитанная у одаренных ею людей.
Неожиданным могло показаться парадоксальное предсмертное переживание не ужаса, а счастья чеченскими смертницами («шахидками»), совершавшими теракты в 2004 г. Изучение автором особенностей их психики, изнуренной чеченскими войнами, выявило наличие у них своеобразного предсмертного транса.
Восприятие внешнего мира, представления о своей дееспособности и телесности, изменяющиеся при экстремальных воздействиях, играют важную роль в разворачивании стресса и при его купировании. С учетом этого кратко описаны разработанные нами в 80-х гг. прошлого века «микрострессорные» методы «насильственного» управления восприятием и сознанием людей с использованием средств массовой информации.
В этой главе анализируется взаимодействие органов чувств при стрессогенных воздействиях пространственной среды. Особенно интересны возникающие при этом зрительные, гравирецепторные, кинестетические иллюзии. Они могут быть интерпретированы как результат взаимной «экспансии» сознания и подсознания. Изучение стрессовых иллюзий при гравиинерционных стрессорах, начатое автором в 60-х гг. прошлого века и продолженное многими исследователями, до сих пор не исчерпало создаваемую такими иллюзиями проблему аварийности авиационного, космического, автомобильного и морского транспорта.
В данной главе кратко представлен научный спор между учеными о том, есть ли эмоциональная память, запечатлевающая чувственный компонент прошедших психотравм и радостных экстазов. Автор на примерах из своей психотерапевтической практики показал, что «забытые» эмоции подобны «уснувшему» вулкану и могут взрываться при ничтожных напоминаниях о прошлых страстях.
Автор описал особенности сна при длительном, многосуточном дистрессе, исследованные им при подготовке первых космических полетов. Последующее изучение сна при стрессе подтверждало и детализировало первые научные находки. Современные представления о сне при стрессе также представлены в данной главе.
В завершение главы читателю предложены некоторые варианты типологизации стресса у людей с разными характерами, с психологическими и антропологическими особенностями. Хотя с древнейших времен до теперешнего времени бесчисленны поводы и способы дифференцировать человеческие качества, все же и сейчас их своеобразие, проявляющееся в экстремальных ситуациях, нередко оказывается неожиданным и непонятным. Не претендуя на окончательное суждение, автор демонстрирует правомочность разных подходов к типологизации людей, переживающих стресс. Представлены свидетельства корреляции отдельных антропологических характеристик (групп крови) и поведения в экстремальных условиях (в боевой обстановке). Описаны результаты различия пьяниц, «уходящих» в алкоголизм от стресса жизни.
Изложенный в данной главе большой массив результатов исследований когнитивного субсиндрома стресса оставляет читателю возможность иметь собственное суждение. Только самостоятельное сопоставление научных и личных свидетельств о том, что происходит в сознании при стрессе, становится полезным для человека и помогает ему разумно, с победой выходить из чрезвычайных ситуаций, купируя собственный стресс, помогать другим людям уменьшать его дурные последствия.